Видеоролик, где волонтер Лариса Шульц обнимает лебедя, а он доверчиво склоняет голову на плечо своей спасительницы, стал вирусным. Мы нашли Ларису и поговорили с ней. Она рассказала «МК» о том, как днем они мыли уток, а ночью шли их собирать; как мазут бил по слабым местам в организме; о лебеде, который появился, как завершение чего-то важного.
Лариса рассказывает, что она родом из Тувы.
— У меня там бабушка была заместителем министра образования. В 90-е годы родители переехали в Красноярский край, в Шушенский район, потом мы перебрались в Хакасию, в Абакан. 11 лет я прожила в Красноярске. Можно сказать, что моя родина — вся Сибирь. После некоторых травмирующих событий в жизни я много путешествовала. Была в девяти странах. Благо, работа позволяет работать удаленно. Уже восемь лет я занимаюсь коррекцией фигуры, я — мотиватор по ЗОЖ, помогаю людям улучшить самочувствие.
Полтора года назад, как рассказывает наша собеседница, она переехала в Анапу.
— Была здесь в гостях. А когда вернулась в Сибирь, поняла, что без моря, птиц, дельфинов, всей этой внутренней свободы уже не могу. И выбрала местом жительства Анапу. Самостоятельно обустраивалась на новом месте. Никто мне не помогал. С мужем я развелась. Нашла в Анапе огромное количество единомышленников, у меня появились друзья. Этот приморский город стал для меня настоящим домом. Поэтому, когда 15 декабря произошло крушение танкеров, разлились нефтепродукты, на пляжах появился мазут, я поняла, что пора отдавать долги, дань морю и городу, который меня приютил.
Как говорит Лариса, в местных чатах в первые дни было полное непонимание произошедшего.
— Люди задавали вопросы: «А кто нам выдаст респиратор?» «А где брать лопаты?» Никто не рвался «в бой». Я понимала, что лопатой махать не смогу. У меня были проблемы с позвоночником. Поэтому решила, что буду помогать птицам. На следующий день, 16 декабря, в шесть утра я взяла коробку и пошла на побережье. Естественно, не было никакого респиратора и специального костюма. На мне было пальто за 17 тысяч, кроссовки за 8. В них и пошла. Думала только о том, как спасти птиц. Первую утку, которую поймала, я отдала девочке, которая тоже приехала мыть птиц. До сих пор перед глазами стоит этот черный маслянистый песок на пляже и на нем — маленькими кочками лежат испачканные утки. Это было очень страшно.
Поймать птиц, как говорит наша собеседница, было непросто.
— Все зависело от их состояния. В первые дни птицы были по самые глаза в мазуте. Главное было не спугнуть пернатых, чтобы они не ушли в воду. Потому что потом они нередко всплывали уже мертвыми, у них не хватало сил. Хотя птицы бились до конца.
Лариса вспоминает, как она не могла поймать одну из птиц, начался ветер, попросила прохожих — супружескую пару — помочь ей. Мужчина помог поймать ей одну утку, потом вторую.
— Третью птицу поймали на побережье ребята. Спросили: «Куда ее теперь?», я откликнулась: «Давайте я заберу». Первую партию птиц привезла к себе домой. Начала их мыть. В чатах как раз кинули инструкцию, как и чем обрабатывать испачканных в мазуте птиц. Одна из уток была совсем слабой, в какой-то момент мне показалось, что она умерла, я начала ей делать массаж сердца, искусственное дыхание. И она ожила.
Накануне Лариса сходила в магазин и запаслась Fairy и крахмалом. Пернатых нужно было обсыпать крахмалом, втирать порошок в перья, чтобы он абсорбировал, впитывал в себя мазут. Потом удалять, счищать эти грязные скатавшиеся комочки. И далее мыть птах уже с помощью специального средства.
— Придя в магазин, я спросила у продавца: «Сколько у вас в наличие пачек крахмала?» Выяснилось, что осталось 15. Продавец вызвалась посмотреть еще по остаткам. Я сказала, что мне хватит пока десяти. В это время в зал вышел заведующий, поинтересовался: «А зачем вам так много крахмала?» Объяснила, что спасаю уток. Когда я уже стояла на кассе, оплачивала товар, он подошел, принес мне две бутылки Fairy, пачки крахмала и сказал: «Это вам от нашего магазина».
В первый день Лариса спасла 5 уток. Это были чомги, которые немного меньше кряквы. Потом ей подкинули еще уток.
— Я их мыла, в какой-то момент поняла, что чисто физически не справляюсь. Начала писать во все чаты, просить девчонок помочь. Приехали мои подруги, помыли одну утку. Это было ночью у меня в доме. У меня не выдерживала спина, я садилась в поддон в душевой прямо «пятой точкой». Была вся мокрая. Девчонки, когда зашли ко мне, сказали: «Ты понимаешь, что у тебя мазутом воняет? Ты отравишься». У меня же в голове было одно: надо спасть птиц.
«Был обожжен язык»
Как говорит Лариса, днем они мыли уток, а ночью шли их собирать.
— Помню шли с подругой с коробкой по берегу. Был час ночи. Увидели мужчину. Начали переговариваться как патрули: «Тоже за птицами?» — «Да». «Что, нет их?» — «Нет». «Ты на какой машине?» — «На большой». Я предложила поехать прямо вдоль берега. Поехали и поймали шесть птиц. В чат тут же написала: «Ребята, есть птицы, кто может сейчас приехать, забрать и помыть?» А на часах было около двух часов ночи. И люди подъехали. Я птиц раздала. Это тоже были чомги.
Как говорит наша собеседница, на третий день она поняла, что уже промерзает, было холодно.
— У нас начались шторма. А у меня не было времени заехать в магазин, чтобы купить сапоги. В это время позвонил кто-то из ребят-волонтеров, спросил: «Что необходимо?» Сказала, что у нас ребята без сапог. Да и я сама тоже. Понимала, что выбрасываю уже третью пару кроссовок. Потому что мазут отмыть от обуви и одежды было невозможно. Потом волонтер перезвонил, мы пересеклись, мне привезли сапоги. Так простые люди помогали друг другу.
В первые трое суток, как говорит Лариса, она спала в общей сложности шесть с половиной часов.
— Тогда еще не было информации, насколько пагубно может действовать мазут на организм человека. У меня был обожжен язык, но так как я консультант по питанию, знакома с биологически активными добавками, просто отпивалась БАДами. А вот девчонок, которые были со мной, «рубило». Через 3–4 часа кого-то начинало тошнить, у кого-то поднималась температура, кто-то жаловался на боли в животе. Мазут бил по слабым местам в организме.
По словам нашей собеседницы, если первым порывом у нее было отдать долг, то потом уже была установка — спасти птиц любой ценой. Они были как на войне. После небольшой передышки снова спешили на берег, «на передовую».
— Каждой птице хотелось подарить вторую жизнь. Люди объединились, отложили все свои дела. Я запустила работу. Хозяйка страусиной фермы «Аристей» Татьяна, где мы потом отмывали птиц, не сводила детей на праздник, посвященный Новому году.
Эко-ферма, расположенная на территории хутора Усатова Балка, стала штабом для волонтеров.
— Когда в чате написали, что нужны тазы, мы оторвались от уток, поехали, закупили нужные емкости. Уток мыли уже на территории фермы. Я научилась кормить и поить птиц через зонд. Для совсем слабеньких варили витаминные рыбные каши. У нас тогда не было еще ни одного орнитолога. Пришел ветеринар, который сказал: «Что вы хотите, я специалист по крупному рогатому скоту». Мы отмывали, высушивали птиц и отвозили их в реабилитационный центр.
Потом уже, как говорит Лариса, они сами начали обучать новичков-волонтеров. Показывали, как надо действовать, чтобы не сделать птице больно, не травмировать ее.
— Я всегда старалась брать самых больших, самых тяжелых птиц. Доверить их кому-то было сложно, а на себя я могла взять ответственность. Как-то один из бакланов выскочил из коробки, все начали кричать: «Лали, Лали, баклан убежал, лови». Меня часто называли не Лариса, а Лали. Я побежала за этим бакланом. После этого меня стали называть «Мать бакланов». На моем рабочей одежде с одной стороны было написано — «Мать бакланов», с другой — Лали.
По словам нашей собеседницы, волонтерское братство — оно особое.
— Люди на 90% подбираются в основном одинаковые. Это неравнодушные люди, готовые протянуть руку помощи, способные на максимальную самоотдачу. Помню, приехала мыть птиц девушка, чуть не упала в обморок, ей стало плохо. Помогать дальше она уже не смогла. На следующий день девушка приехала с пирогами и блинами. Сказала: «Ребята, я мыть птиц не могу. Но я буду вам стряпать и привозить вот такие вкусняшки».
«Настроил компас», набрал высоту и улетел»
Как говорит наша собеседница, лебедь из видеоролика, который так трогательно положил ей голову на плечо, сам вышел в четырех кварталах от фермы «Аристей» к людям.
— Там есть небольшая заводь, он оттуда пришел прямо во двор одного из домов. Хозяева были знакомы с нашим волонтером Андреем. Связались с ним. Он приехал, забрал лебедя. Мне с фермы тут же позвонили, сказали: «Тебя ждет гость». Поинтересовалась: «Баклуша?», мне говорят: «Нет». Спросила: «Гагара?», мне говорят: «Нет». Выяснилось, что это лебедь.
Лариса к тому времени уже начала болеть, получила серьезную интоксикацию, проходила реабилитацию.
— Это было 8 января, меня всю трясло, болела голова, тошнило. Накануне я даже вызывала «скорую». Медики сказали: «Интоксикацию записывать не будем, укажем: головная боль». А у меня действительно сильно болела голова. Фельдшер спросила: «Полисорб (лекарственный препарат, сорбент, который нейтрализует токсины, поглощая их. — Авт.) пьете?» Сказала: «Пью». Мне поставили укол, и бригада уехала. Но, узнав про лебедя, тут же выехала на ферму.
Как говорит наша собеседница, она уже ловила лебедей, участвовала в одной операции.
— Это было еще до того, как я пришла мыть птиц на ферму. Мы с ребятами пытались спасти 4 лебедей, которые были испачканы мазутом. Одна девушка заказала лодки, мы нашли местных жителей, которые могли ими управлять. Я нашла большую машину. Но операция по спасению лебедей сорвалась.
Это, как говорит Лариса, была семья лебедей: мама, папа и двое детей. Разлучать их не хотелось.
— А поймать всех четверых даже шестерым мужикам было не под силу. Не знаю, к сожалению, как сложилась их судьба. Но ни одного мертвого лебедя на нашей территории не нашли. А отмытые лебеди, конечно, были. У меня остался незакрытым маленький гештальт. В подсознании все-равно засело, что я не смогла тогда помочь четырем лебедям. И, конечно, я сорвалась, тут же поехала на ферму, когда стало известно о найденном лебеде.
По словам нашей собеседницы, лебедь, у которого была испачкана мазутом грудь, шипел, пытался махать крыльями. Мало, кого к себе подпускал.
— У нас тогда уже на ферме был ветеринар из Москвы. Мы по протоколу напоили лебедя чем требовалось. Я с ним, наверное, часа полтора простояла, в это время как раз приехали девчонки, чтобы помогать его мыть. От лебедя шла такая теплота и чистота. Он меня уже понимал, слушался. Я его гладила. Когда лебедь положил мне голову на плечо, я расплакалась. Исполнилась моя мечта. Думаю, что каждый человек хотел бы обнять лебедя. Это больше про внутреннее, свое. Каждый при ликвидации последствий экологической катастрофы отрабатывал какую-то свою, личную историю. Запомнилась кем-то брошенная фраза: «Самые отчаянные волонтеры — это те, которых самих надо спасать».
Сказались, как говорит Лариса, эмоциональные и физические нагрузки.
— Я с 16 декабря занималась птицами и только 6 января слегла. В голове все время вертелись мысли, а правильно ли мы все делаем? Когда проблема с мазутом вышла на федеральный уровень, начались какие-то проверки, попытки найти «подводные камни». Многие ведомства и ответственные лица «получили по шапке». Надо было найти виновных… Было недопонимание, выпускать птиц или все-таки не выпускать. Звучали теории о том, что птиц вообще не надо было трогать и отмывать. Что они сами потом бы восстановили свою популяцию. Все это эмоционально сильно выбивало.
По словам нашей собеседницы, она чувствовала опустошение.
— Я задавалась вопросом, зачем эта история в моей жизни? Я поняла, что выпала из работы. И как раз в это непростое время раздался звонок: «Лариса, спасай лебедя». Это стало некой точкой. Лебедь появился, как завершение чего-то важного. Сначала было это море, мазутные пятна, чернота. А потом — белоснежный лебедь. Он был как какое-то облако, это нужно просто самому ощутить. Как ангел с его перьями. Поэтому я плакала.
Как говорит Лариса, в последнее время она по 12-14 часов была на ферме.
— Это в физическом плане каторжный труд. И только я приняла для себя решение, что все, хватит, надо дать место другим героям. Появилось уже много людей, которые хотели помочь птицам. И тут нашли лебедя. Он спустился к нам, чтобы сказать «спасибо» всем волонтерам. И, может быть, лично мне. Я поняла, что нахожусь на правильном пути.
На ферме, по словам нашей собеседницы, все поняли, что ни в какую клетку сажать лебедя не будут.
— Один из волонтеров, Игорь, под навесом, там же, где мы мыли лебедя, сделал для него небольшой загончик. Мы его туда отнесли. Утром покормили лебедя, попоили. Открыли навес. Он по-хозяйски пошел гулять по территории фермы. Вышел на рядом расположенное поле. Как говорится, «настроил компас», набрал высоту и улетел.
Сейчас Лариса лечится. Ей поставили три положенные волонтеру капельницы. Но знакомые медики ей сказали, что при ее состоянии нужно шесть-восемь капельниц.
— Сейчас меня «капает» подруга, и мне вроде становится лучше. Спасала птиц, теперь спасают меня, — это обычное дело для волонтеров.
Видеоролик, где лебедь благодарит свою спасительницу, потряс многих россиян. Но, как говорит Лариса, кто-то сейчас не согласен с ее популярностью, кого-то от этого корежит.
— Вся эта история — не только про экологическое бедствие. Мы не просто чистили мазут, мы серьезно прорабатывали себя. Люди поняли свои силы, потому что не каждый реально все это может вынести. Это зависит и от генетики, и от состояния человека. При этом многое вскрылось, как гнойник. Например, мой круг общения сильно почистился. И, конечно, я рада, что видеоролик с лебедем поднял огромный пласт положительной энергии. Один из журналистов мне сказал: «Вы отогрели сердца многих».
0
31.56
