События последнего времени богаты на скандалы вокруг правосудия. И чаще всего в центре этих скандалов оказываются адвокаты. Тяжбы за наследство, семейные дрязги, а теперь и уголовные дела не сходят со страниц и телеэкранов. Вся страна с прискорбием наблюдает, как адвокаты превратили громкий процесс в спектакль с привлечением кликуш с плакатами, странных личностей с надтреснутой психикой и признанием-отрицанием обвиняемого. (Адвокаты сделали из уголовного дела многосерийное телешоу с откровенным издевательством над самим судебным процессом. Таково восприятие обществом. В силу профессиональной этики адвокат адвокату такого сказать не может. Но в обществе именно так воспринималось это действо. И такова наша журналистская оценка его). Существуют ли моральные и этические грани дозволенного в благородном, казалось бы, деле защиты человека? И можно ли ныне поставить знак равенства между нравственностью и высоким званием адвоката? Мы попросили высказаться на эту тему известного адвоката, давнего автора нашей газеты.
Анатолий Кучерена, адвокат, доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации:
За последние 30 лет адвокатура в России прошла огромный путь: из "пятого колеса" в колеснице "социалистической законности" она превратилась в достаточно эффективное профессиональное сообщество, лучшие представители которого вносят заметный вклад в защиту законности, прав и свобод человека. Стремительное усложнение современного общества сопровождается приумножением самых разнообразных правовых конфликтов, которые невозможно разрешить без квалифицированных адвокатов. От профессиональных и моральных качеств "адвокатского сословия" в значительной степени зависит ответ на вопрос, какими темпами мы будем продвигаться в направлении правового, демократического государства. В любом случае этот путь не будет легким: слишком много желающих затормозить этот процесс.
Как и у всякого сообщества, у адвокатуры имеется свой этический кодекс, который, на мой взгляд, необходимо не только свято чтить, но и развивать и совершенствовать, опираясь на исторический опыт и современные практики. События последнего времени вполне однозначно указывают на такую необходимость. Судебная реформа императора Александра II привела к появлению целой плеяды блистательных присяжных поверенных, чьи выступления в судебных заседаниях вызывали колоссальный общественный резонанс, раздергивались на цитаты, обрастали байками и анекдотами. И это не удивительно: адвокаты могли сказать в суде значительно больше, чем это дозволялось в подцензурной печати. В этом смысле они являлись правовестниками свободы слова в России. Это были люди, в своем большинстве обладавшими глубочайшими юридическими познаниями, высочайшей культурой и, что немаловажно, - безупречными манерами. Нам есть с кого брать пример.
Российские адвокаты проявили себя как люди особого нравственного склада, "бойцами судебных баталий", "воинами Правосудия", "рыцарями слова живого, свободного".
Важнейшей "рыцарской традицией" стало неравнодушие лучших российских адвокатов к общественным делам.
Адвокаты сделали из уголовного дела многосерийное телешоу с откровенным издевательством над самим судебным процессом
Благотворительность и неутомимая деятельность по правовому просвещению соотечественников всех классов и сословий. Эта деятельность велась за мизерный гонорар, а чаще и вообще бесплатно. За честь считалась защита неимущего, грубо униженного человека.
К сожалению, с течением времени часть российской адвокатуры все более политизировалась и "левела": типичным представителем таких адвокатов-революционеров был А.Ф. Керенский - будущий премьер-министр революционной России. Кончилось это очень печально: большевики, придя к власти, фактически упразднили адвокатуру и суд присяжных как таковой, заменив его "революционным правосудием", жертвами которого впоследствии стали многие виднейшие представители самой "ленинской гвардии". "Порвалась связь времен", утратилась преемственность, а без нее невозможно развитие никакой культуры, включая правовую.
Говорю об этом еще и потому, что уже в то далекое время сама жизнь поставила на повестку дня практически все те коллизии адвокатской этики, с которыми каждый практикующий адвокат сталкивается и сегодня.
Приведу несколько типичных ситуаций, по поводу которых у меня нет однозначного рецепта.
К примеру, что делать, если доверитель признается своему адвокату, что преступление совершил именно он, однако при этом собирается на суде доказывать свою невиновность? Адвокату ничего не остается, как тут же "забыть" об этом признании и приложить все силы в суде, отстаивая позицию своего доверителя. Недаром же говорят, что адвокат идет за своим доверителем как нитка за иголкой. К тому же об этом практически прямо сказано в Кодексе адвокатской этики.
Но как совместить это с позицией А.Ф. Кони: "Он (адвокат) - не слуга своего клиента и не пособник ему в стремлении уйти от заслуженной кары правосудия. Он друг, он советник человека, который, по его искреннему убеждению, невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют".
Нельзя также забывать: практически в любом деле адвокат может найти смягчающие обстоятельства, способные радикальным образом повлиять на приговор. Ведь даже человек, признанный виновным в совершении убийства, может быть осужден, к примеру, к восьми годам лишения свободы, а может - к четырем годам условно (привожу реальный случай).
Отмечу, что выдающимся русским адвокатам нередко удавалось добиваться значительного смягчения приговора, даже если вина подсудимого не вызывала сомнений. Приведу один пример. В мае 1872 года адвокат Жохов вызвал на дуэль помощника присяжного поверенного Утина. В результате полученного на поединке ранения Жохов скончался. Разбирательство этого дела происходило в Санкт-Петербургском окружном суде в августе 1872 года. Утина защищал великий адвокат В.Д. Спасович. Свою речь он закончил такими замечательными словами: "Я не думаю, чтобы сила рождала право, но думаю, что всякому нужно быть сильным, мужественным и храбрым, чтобы отстаивать свое право. Вот почему в поединке важно входить не во внешнюю сторону дела, а в сокровенные причины и побуждения к вызову и проследить действия человека от начала до конца, безупречно или нет его поведение. Если оно безупречно, если результат поединка следует приписать стечению несчастных обстоятельств, то надлежит по справедливости понизить наказание до последней грани, до которой позволяет вам доходить закон".
Приговор суда гласил: заключение в крепости на два года. Однако по ходатайству самого суда он был смягчен до пяти месяцев, фактически же дуэлянт отсидел всего три месяца.
Но вернемся к нашей действительности. Следует, однако, иметь в виду, что судьи очень плохо относятся к версиям о том, что преступление было совершено под влиянием инопланетян, воздействия из космоса, призраков, стало результатом зомбирования, криминального гипноза, нейролингвистического программирования или каких-то иных парапсихологических феноменов. Вполне возможно, что некоторые из этих явлений действительно имеют место, однако судья, как правило, рассуждает на манер Шерлока Холмса: "Мысль о вампирах я почел абсурдной. В практике английской криминалистики подобные случаи места не имели".
Впрочем, бывают случаи, когда обвиняемый, оказавшись в психотравмирующей ситуации или - хуже того - под давлением следствия, готов признаться в чем угодно, а адвокат видит, что это дело, что называется, шито белыми нитками. В этом случае его обязанность - убедить своего подзащитного твердо отстаивать свою невиновность.
А.Ф. Кони: "Он (адвокат) - не слуга своего клиента и не пособник ему в стремлении уйти от заслуженной кары правосудия. Он друг, он советник человека, который, по его искреннему убеждению, невиновен вовсе или вовсе не так и не в том виновен, как и в чем его обвиняют"
Сколько бы мы ни говорили о том, что взгляд на признание, как на "царицу доказательств", теоретически ошибочен и практически вреден, на практике признание нередко влечет за собой "сделку с правосудием" - согласие на упрощенный порядок судебного производства, после которого доказывать свою невиновность уже бесполезно.
Мне крайне несимпатично, когда некоторые адвокаты публично провозглашают, что они собираются "развалить дело". Создается впечатление, что они всеми правдами и неправдами намерены воспрепятствовать процессу правосудия. Надо ли говорить, что это отнюдь не является задачей адвоката?
Адвокат - профессия публичная. И нет ничего удивительного и порочного в том, что адвокат общается с журналистами, выступает в телепрограммах, стремясь привлечь на свою сторону общественное мнение. Однако здесь есть важный момент: адвокат должен делать это в интересах своего доверителя, а не в своих собственных. И уж тем более эти выступления не должны превращаться в расхваливание самого себя, в приписывание себе сверхъестественных способностей. Адвокат всегда обязан помнить завет К.С. Станиславского: "Любите искусство в себе, а не себя в искусстве".
Вообще же адвокату должна быть присуща сдержанность во всем: в речах, в манере поведения и в тех атрибутах, которыми он себя окружает. По собственному опыту общения с судьями знаю, что это люди спокойные, серьезные и реалистичные, а потому, когда на глазах у них адвокат "распускает хвост" на манер павлина, выставляет на всеобщее обозрение свое богатство, рассказывает о своих связях и возможностях, ничего, кроме раздражения, у них это не вызывает. Адвокат, ведущий себя подобным образом, фактически действует против интересов своего доверителя.
И уж совсем дико, когда адвокат позволяет себе оскорбления в адрес противоположной стороны, переход на "ты" или какие-то циничные замечания. Не к лицу адвокату и искусственное затягивание судебного процесса, что, к сожалению, иногда имеет место.
Корифей русской адвокатуры В.Д. Спасович уподоблял адвокатуру рыцарскому ордену, хранящему в чистоте знамена своей веры, которую он называл "наше адвокатское православие". Думается, эти прекрасные слова могут служить для всех нас и сегодня руководством к действию.
Кодекс адвокатской этики не позволяет адвокату критиковать своих коллег. Однако это относится исключительно к избранной линии защиты. Адвокаты, ведущие себя аморально, превращающие судебные заседания в подобие дешевого провинциального кабаре, должны подвергаться решительному осуждению и в крайних случаях изгоняться из адвокатского сообщества. Адвокат не имеет права на безнравственность.
0
48.00
