— Вы амбициозны?
— Возможно. Во всяком случае, если я чем-то занимаюсь, это должно получаться у меня на сто процентов. Иначе в чем смысл? Лучше не тратить время — ни свое, ни чужое.
— В Театре Вахтангова вы ведь и начали с танцев?
— Да, ирония судьбы. В первый год меня ввели в «Берег женщин», где каждая актриса исполняла небольшой танцевальный номер. Потом была «Пристань», где вся молодежь участвовала в массовых сценах, также с танцевальными эпизодами. И вскоре возник пластический спектакль «Анна Каренина». Седьмого марта 2022 года я сыграла его в последний раз. У этой постановки лично для меня был довольно интересный путь.
— Когда вы впервые вышли на сцену?
— По-моему, лет в семь. Играла фею в спектакле «Щелкунчик» в Азербайджанском государственном академическом русском драматическом театре имени Самеда Вургуна. В детстве это скорее была забава для меня. В девять я даже сыграла роль со словами — Луизон в «Мнимом больном» Жана Батиста Мольера. Но не думала о своем будущем в качестве актрисы драматического театра, потому что была увлечена балетом.
Конечно, на меня повлияли профессия и место работы родителей. Все свободное время я проводила в театре, даже делала там уроки после школы. Дома всегда был нескончаемый поток артистов, всегда говорили об искусстве, театре, пьесах...
Кажется, что благодаря театру я раньше повзрослела, ведь смотрела не только детские постановки, но и Шекспира, Островского, Чехова, Достоевского.
Когда окончила хореографическое училище, встал вопрос, что дальше. Мама прилетела в Краснодар, и после отчетного концерта мы с ней сели и стали говорить о будущем. Я не видела свою жизнь в балете, и в разговоре как-то само собой возникло театральное училище. Решили, что учиться надо в Москве. В ту же ночь купили билеты на самолет и на следующий день улетели в столицу. Я помню, что даже не пошла на свой выпускной.
Все получилось спонтанно. Стихи, басню и прозу я учила в самолете. К тому времени в московских театральных вузах уже шли вторые и третьи туры, и я успела на экзамены буквально в последний момент. Поступила в Щукинское училище, притом что у меня было всего два стихотворения, одна проза и одна басня. Тогда как многие приносили гораздо больше произведений на прослушивания. Это, конечно, была авантюра в полном смысле этого слова.
— Говорят, если поступаешь без надрыва, легко, все происходит само собой.
— Возможно. Думаю, когда хочется себя попробовать в чем-то новом, обязательно надо рисковать. Получится — хорошо, не получится — ничего страшного. Зато потом с чистой совестью говорю себе: «Я пыталась!»
В Москве первое время было нелегко — здесь у людей другой менталитет. Москвичи очень сильно отличаются от бакинцев. Баку — это ведь юг, солнце, море, фрукты. В этом смысле даже Краснодар мне казался недостаточно теплым. А в Москве уж совершенно холодно, солнце редко выглядывает, особенно зимой, и люди здесь постоянно чем-то озабочены и куда-то бегут. В какой-то момент и ты начинаешь бежать вместе со всеми и решаешь на лету несколько задач. И становишься невероятно многофункциональным человеком. Для меня это было максимально непривычно. Вы бывали в Баку?
— Не приходилось.
— Люди там очень расслабленные. Невероятно гостеприимные. Никуда не торопящиеся.
Был забавный эпизод. Несколько лет назад Театр Вахтангова приезжал в Баку на гастроли, и спектакли начинались не в семь, хотя начало было заявлено именно в это время, зрители неспешно собирались лишь к половине восьмого, потому что бакинцы никуда не торопятся. Некоторые даже приходили только ко второму акту.
Москвичу это сложно понять. Бакинцу вполне естественно — другой ритм жизни и образ мыслей. Мне было непросто привыкнуть к городу.
— Наверное, и материально приходилось трудновато?
— Думаю, как и любому студенту, приехавшему из другого города или страны. Семья, конечно, помогала, но я и сама подрабатывала. И даже рада, что было непросто, это время меня закалило даже больше, чем хореографическое училище.
— Вы везучая?
— Хотелось бы думать. Но, кажется, скажешь да — и везение сразу исчезнет.
— Определенно везучая. И поступили легко, и на третьем курсе уже играли в Театре сатиры в спектакле «Малыш и Карлсон, который живет на крыше». Были очаровательным Малышом!
— Александр Анатольевич Ширвиндт обещал большое будущее в театре. Я уже на тот момент участвовала в нескольких спектаклях. Казалось — все, дело сделано, здесь и останусь. Мои однокурсники на четвертом курсе бегали по Москве, показывались в разные театры, а я была как-то абсолютно спокойна.
Но однажды к нам на выпускной спектакль «Незаученная комедия» режиссера Александра Коручекова пришла легендарная Галина Львовна Коновалова. Она была не только актрисой Театра Вахтангова, но и заведующей труппой и с особым прицелом ходила на студенческие постановки.
Наш спектакль был решен в стиле комедии дель-арте, и на лицах актеров были маски. В конце мы их снимали, но под масками обнаруживался грим. Вокруг глаз у нас были черные круги, как у панды. И все же Галина Львовна что-то такое во мне разглядела и позвала на следующий спектакль художественного руководителя Театра Вахтангова Римаса Туминаса. Он тоже что-то усмотрел и пригласил меня к себе в труппу. Это было интересно, ведь они толком даже лица моего не видели...
— С Ширвиндтом расстались полюбовно?
— Ну как, пришла со словами:
— Александр Анатольевич, вот, так получилось, меня приглашают в Театр Вахтангова.
А он в своей шуточной манере ответил:
— Ну, обделаешься, возвращайся!
Как видите, не обделалась.
— Как вас приняли в Театре Вахтангова?
— Хорошо, хотя это огромный и достаточно сложный организм. Несмотря на это, труппа очень сильная. И ансамбли на спектакли собираются, как правило, разные и всегда достаточно интересные.
— Ролей долго не давали?
— Полгода. И было странно сидеть без работы и участвовать в основном в массовых сценах. Хотя я считаю, что молодые артисты должны пройти такую школу. Нужно только ни в коем случае не застрять в этом периоде. А я на тот момент уже полтора года как проработала в театре, что-то даже поиграла, и не очень хотела упражняться в массовых сценах. Месяцев через пять начала подумывать: «Наверное, надо уходить куда-то или сделать акцент на кино». Я уже активно снималась в то время, и в достаточно интересных проектах. И вот как раз после этих мыслей меня пригласили на главную роль в спектакле «Анна Каренина». После этого началась совсем другая творческая жизнь. Года два я даже нигде не снималась, от всего отказывалась, потому что не могла ходить на пробы из-за постоянных репетиций, выпусков и спектаклей в театре. Я на тот момент не умела совмещать. И ничуть не жалею об этом. Это для меня было временем наполнения и познания. Да, у меня не было знаковых проектов в кино в то время, но не было и гонки за всем и вся.
Через год после «Анны Карениной» случился «Евгений Онегин», где я сыграла Татьяну. Еще когда Туминас только пригласил меня в театр в 2011 году, мы с ним долго беседовали, и он сказал: «Я буду ставить «Евгения Онегина». Татьяна, мне кажется, вам подойдет». Но время шло, ничего не происходило, я уже начала забывать про этот разговор, когда стало известно, что Римас начал готовить новый спектакль.
Туминас всегда всем разрешает присутствовать на репетиции. И я хотела быть там, где творится настоящее искусство. Пришла, но у него уже была Татьяна — Вильма Кутавичюте, с которой впоследствии мы и репетировали, и выпускали в состав. А сначала я вместе с другими актрисами бегала в танцовщицах. Тогда многие пробовали себя в разных ролях. Можно было даже что-то придумывать самим и предлагать в качестве этюда. Я еще помню такой состав рассказчиков: Максим Суханов, Владимир Симонов и Володя Вдовиченков.
Римас, видимо, хотел посмотреть все варианты. Как-то говорит: «А что, Лерман, вы знаете «Письмо Татьяны»?»
Конечно, я его знала. Хотя к тому моменту достаточно разуверилась, что мне могут предложить большую роль. Прочла письмо. Режиссер попросил: «А попробуйте по-другому...»
И с этого дня я стала репетировать Татьяну во втором составе.
Помню, однажды Римас предложил: «Представьте, как будто вы говорите в микрофон, в валенках идете по снегу, а из-под него уже пробиваются подснежники». Тогда я ничего не поняла из того, что он сказал, но попыталась представить. Так Туминас научил меня чувствовать иллюзорно. Мы стали говорить на одном языке. Иногда ему не нужно было объяснять, я понимала по взгляду. Считаю его одним из важнейших своих учителей.
Сейчас, если честно, думаю, что не очень была готова тогда к этой роли — внутренне. Хотя дошла до конца и выпустила спектакль. Когда вспоминаю, как играла первые три года, то думаю, что выгнала бы артистку Лерман, если бы была режиссером. Мне кажется, я не очень понимала суть. Мне не хватало истории, моей личной, чтобы заполнить какие-то пустоты. Сейчас все по-другому.
— Туминас сыграл большую роль в вашей творческой жизни?
— Огромную. У меня с ним было всего две работы, но действительно знаковых и для меня, и для театра — Татьяна Ларина и Наташа Ростова.
Римас научил меня работать над ролью, быть внутри этого организма, театра, и не потеряться в этих бурях, чувствовать суть того, о чем говоришь на сцене, нести тему, а не себя. Расставил очень важные опорные точки. И после него всегда очень сложно начинать работать с кем-то другим.
Я вообще всегда очень доверяю режиссерам, и если чувствую, что художник верит в меня, знает, чего хочет, понимает и несет мысль, то открываюсь всей душой. Может, поэтому у меня не так-то много работ в театре, потому что по-настоящему талантливыми были только те, с кем удалось поработать.
Ну и вводов в чужой рисунок тоже меня судьба по возможности лишила, и режиссерскому управлению за это спасибо.
Я всегда считала и считаю, что суть не в количестве. Не в медалях и грамотах. И не в закрывании своих гештальтов, не в стремлении играть чужие, уже выстроенные роли. Мне это просто неинтересно. Суть все-таки в смысле, который театр несет для зрителя. В идее. В переживании.
— Вы сделали блестящую театральную карьеру, одну за другой сыграв роли, о которых иные актрисы мечтают всю жизнь. Не почувствовали ревности и зависти со стороны коллег?
— Я в это как-то никогда не включалась. А если и ощущала негативную энергию, то просто отдалялась от человека или выходила из создавшейся ситуации, разговора. По большому счету чья-то ревность или зависть мало что значили на фоне поддержки близких и родных мне людей. Я всегда чувствовала поддержку старшего поколения — Галины Львовны Коноваловой, Людмилы Васильевны Максаковой, Юлии Константиновны Борисовой, Ирины Петровны Купченко и других, не менее значительных деятелей искусств.
Когда я выпустила спектакль «Отелло», где сыграла Дездемону, Юлия Константиновна подарила мне серебряный пуант на цепочке, полученный ею в свое время от балерины Екатерины Максимовой. А Людмила Васильевна Максакова после премьеры «Анны Карениной» преподнесла шкатулочку легендарной Цецилии Мансуровой. Через эту старинную вещицу я словно получила эстафету от ученицы Евгения Вахтангова. Возможно, когда-нибудь тоже подарю ее какой-нибудь молодой актрисе...
— В кино вашей первой заметной работой стал сериал «Шулер»?
— Да, и на нем я встретилась с замечательным режиссером Эдуардом Парри, научившим меня работать над ролью именно в структуре сериала. Поначалу было не очень понятно, как существовать в многосерийном кино, если сегодня снимается финальная сцена, а через неделю первая. Всему училась на ходу.
Это достаточно знаковый проект для меня. И на нем произошли важные творческие встречи, которые сыграли большую роль в становлении меня именно как киноактрисы.
У всех разные пути. Кто-то вспыхивает моментально, а кто-то проходит долгий путь. Я даже рада, что мой путь в кино оказался непростым. И то, что я представляю собой сейчас, — результат кропотливой работы на протяжении одиннадцати лет.
— Как вы готовились к фильму «Белый снег», где сыграли знаменитую лыжницу Елену Вяльбе?
— Когда во время кастинга режиссер Николай Хомерики спросил, стою ли я на лыжах, честно ответила:
— Да, если меня на них поставить.
Он задумался:
— А научитесь ходить на лыжах, как думаете?
— Думаю, да. Я упорная.
Сначала тренировалась один раз в неделю, но поняла, что недалеко продвинусь, если продолжу в таком режиме, и попросила больше тренировок. И еще дополнительно с тренером занималась, потому что другие девочки неплохо бегали, а я первое время даже сдвинуться с места не могла.
— Странно, вы ведь спортивная девушка с хорошей физической подготовкой!
— Да, но беговые лыжи — это нечто иное для меня. Другие мышцы задействованы, нежели в танцах или йоге, или даже в ОФП.
Я, признаться, и на роликах не каталась в детстве как раз из-за балета, на коньки встала, уже только когда начала жить в Москве, но качусь только вперед, а торможу исключительно большим усилием воли. Для лыж не было никакой мышечной памяти.
— У вас была дублерша?
— Да, конечно, олимпийская чемпионка Юля Ступак дублировала меня в некоторых сценах. В то время она возвращалась в большой спорт после декрета, и съемки для нее были своего рода восстановительными тренировками.
— Это правда, что на роль Елены Вяльбе вас выбрала сама Елена?
— Не знаю. Это надо Лену спросить. Но когда меня утвердили, она приходила ко мне в театр на спектакль. Мы общались во время съемок и до сих пор общаемся, она очень сильный, открытый и позитивный человек. Ездила с нами в некоторые съемочные экспедиции, довольно часто присутствовала на площадке, подсказывала какие-то технические спортивные секреты, давала мне записи всех своих гонок. Для меня было очень важно увидеть, какой она была раньше, иметь как можно больше вспомогательного материала. Хотя не стояла задача сыграть копию Елены Вяльбе.
Вообще, кино про реального человека — особая история. Наверное, прожить ее даже сложнее, чем историю про вымышленного, но с точки зрения творческого опыта это, конечно очень интересно.
— С некоторых пор вы играете свои роли в Театре Вахтангова в очередь с другими актрисами. Не жалко было вводить их, делиться?
— Конечно жалко. Это же твое кровное, ты мучилась, плакала, не спала ночами, создавая эти роли. К каким-то потерям я была готова, а к каким-то нет.
Думаю, ни одна актриса не хотела бы делить свои роли с кем-то. Но существует производственная необходимость. И Театр Вахтангова достаточно большой организм. При том графике, в котором я существую сейчас в театре, меня легче уволить. Но мне идут навстречу.
— Как сейчас устроена ваша жизнь? Месяц в России, месяц в Голландии?
— В сегодняшних реалиях это все сложнее и сложнее. Но пока я не столкнулась с какими-то жесткими ограничениями собственной свободы, я решила, что буду приезжать. Что хочу быть русской актрисой, что могу со сцены и экрана говорить на русском языке о том, что болит у каждого из нас. И все еще рассказывать людям, что у них всегда есть выбор. Есть вдохновение на созидание, а не на разрушение.
Есть выбор восприятия действительности. Говорить, что все еще можно высказываться! Что надо любить себя и свою жизнь. Что знания дают свободу душам! Что нужно верить во что бы то ни стало, верить именно в людей.
— Ваши спектакли ставят в афишу блоками?
— Сейчас уже нет, везде есть второй состав. Я просто приезжаю и говорю: «Я в Москве, могу сыграть». Наверное, для новых спектаклей такой стиль жизни не очень подходит, но интересных предложений и не поступало, так что нет предмета для разговора.
— Муж легко отпускает?
— Каждый из нас — личность, и никто ни у кого не должен спрашивать разрешения. У него свои амбиции, которые он реализует в своей профессии, у меня свои.
Что значит «отпускает»? Я и не отпрашиваюсь, а говорю:
— Есть такое предложение, мне бы хотелось...
На что он отвечает:
— Раз хочется, надо делать.
Наверное, если бы он так не говорил, то не был бы моим мужем. Вообще, я считаю, что в качестве ближайшего человека надо выбирать того, кто для тебя в первую очередь будет партнером и лучшим другом.
Муж тоже по возможности прилетает сюда. Он любит Москву и Россию и учит русский язык. Уже чуть-чуть говорит на русском и читает русскую литературу, пока на английском, конечно. Мы пробовали жить в Москве, но здесь работы для него не нашлось. А в Голландии ее много, и интересной. С моей стороны тоже было бы странно предложить ему все бросить.
— Переезд в Голландию дался легко?
— Вы знаете, я столько раз в своей жизни переезжала из одной страны в другую, что привыкла к переменам. В Израиле как-то провела почти четыре месяца, думала, что останусь. Но пока не сложилось. Ну, может быть не самый подходящий момент был.
С точки зрения работы человеку, конечно, нелегко в новой стране, потому что все приходится начинать сначала. А у тебя не всегда есть для этого время и условия, особенно в актерской профессии.
— Не видите перспективы в этом смысле?
— Пока нет. Вероятно, пойду учиться.
Но если встретится режиссер, которому будет нужна актриса, говорящая на русском, голландском, английском и иврите, тогда, возможно, все сложится.
— В Голландии не было предложений сняться в каком-то фильме?
— Было однажды какое-то расплывчатое, туманное. Ничего конкретного пока не случалось.
— В принципе, могли бы оставить актерскую профессию и заниматься чем-то еще?
— Я задавалась вопросом: «А что, если не смогу вернуться в Россию и встанет выбор — либо семья, либо страна и актерская карьера?» И ответила себе, что мне не хотелось бы выбирать. Хотелось бы остаться человеком всей планеты, в которой бы главенствовали мир и согласие.
— Боитесь чего-нибудь?
— Наверное, стать равнодушной, бесчувственной. Жизнь часто меняет людей. Кто-то становится жестче, кто-то мягче, кто-то апатичнее, кто-то, наоборот, эмоциональнее. Я боюсь перестать удивляться, не хочу, чтобы с годами произошло обесценивание чувств и веры.
— Есть ли такое место на Земле, где вы могли бы провести всю жизнь? Наверное, не в Москве? С этим городом у вас непростые отношения?
— Нет, почему. Пожив в разных местах, могу с уверенностью сказать, что Москва один из наиболее комфортных городов мира. Во всех смыслах.
— Но дом ваш не здесь?
— Он там, где моя семья.
Сказать, где бы я хотела провести всю оставшуюся жизнь, сложно. У моря, наверное.
— Недавно вы снялись в фильме с любопытным названием — «Поехавшая»...
— Эта история, как и «Белый снег», основана на реальных событиях. Сценарий написан сценаристом Машей Масловой по книге Ани Смолиной, проехавшей на велосипеде через всю страну. Для меня это был очень интересный проект, потому что я встретилась с режиссером Антоном Масловым, с которым очень давно хотела поработать. И партнеры были прекрасные — все, без исключения.
— Вы там что, все время на велосипеде?
— Ну да, в основном. Это так называемое роуд-муви, где сюжет разворачивается в дороге. История Ани соответствует моей философии: нужно следовать предназначению, идти своим путем и не бояться рисковать и пробовать. Она рискнула, отправилась не за какими-то богатствами или славой, а за ответами на важнейшие вопросы: кто она такая, чего хочет, для чего живет. И нашла себя.
— В релизе значится, что это комедия.
— Наверное, будут смешные эпизоды, но режиссер все время просил: «Не играй комедию». Просил жить, а не играть.
С Антоном мне очень понравилось работать, хотя я всегда чувствовала себя жутко неуверенно. Он часто предлагал ходы, которые меня ломали изнутри.
— Убирал театральность?
— Театр это театр, а кино это кино. В кино свои правила игры, и вроде я их освоила, как иногда мне кажется. Но со временем неизбежно подсаживаешься на какие-то штампы, а Антон ломает их, ведет по новому пути, и это очень здорово. Это было для меня одновременно и самым сложным, и самым интересным, и самым нужным в этой работе.
— В чем сложность и прелесть работы в комедии?
— Да я не большой знаток. Ну да, снималась в «Родкоме», но это, пожалуй, пока единственная работа в комедии. Тогда для себя выбрала маску Моники из сериала «Друзья», как раз его пересматривала. Эта героиня очень помогала. Но «Поехавшая» — совсем другое. Очень хочется, чтобы это было настоящее кино про настоящего человека.
Оно, безусловно, будет красивым, потому что мы снимали в живописных местах, в том числе на Байкале, на острове Ольхон.
Сергей Сергеевич Комаров, наш чудесный оператор, запечатлел все в объективе. Возможность совершить такое путешествие была приятным бонусом, который предоставляет актерская профессия. Когда бы я сама выбралась на Байкал! На Ольхон!
С Театром Вахтангова, например, мы тоже объездили всю Россию и побывали в разных странах, от Кубы до Китая.
— Какое из ваших путешествий запомнилось больше всего?
— Наверное, в Мексику, когда мы с мужем объездили четыре штата и почти тринадцать городов. Сами, с большими рюкзаками, на автобусах. В этой стране очень хорошо развит общественный транспорт. Мы совершили только один внутренний авиаперелет из Мериды в Мехико-Сити, потому что ехать бы пришлось слишком долго.
Я обожаю дикий отдых, когда ты сам выстраиваешь себе маршрут. Когда вчитываешься в историю и погружаешься в культуру страны, общаешься с местными жителями и через них узнаешь самые интересные секретные места и начинаешь лучше понимать их традиции.
— Куда еще планируете поехать?
— Хотелось бы съездить в Аргентину. В Латинской Америке какой-то особый мир, который мне очень нравится. В Новую Зеландию. Австралию. Индию. Казахстан — список большой. Еще много мест, где я хочу побывать.
— Где сейчас снимаетесь?
— Об этом говорить пока нельзя. Но очень хочется верить, что получится интересная история.
В последнее время все больше интересных проектов. Пласты мира меняются. Одни ценности сменяются другими. Люди переходят в новую эру. Я убеждена, что те, кто сохранят духовность (не про религию сейчас говорю, а про свет души), переживут эти смутные времена. А созидатели живут со светом в душе. И его генерируют. Поэтому, конечно, хочется верить, что интересные проекты будут создаваться вопреки всем препятствиям.
— А можно очень сильно хотеть чего-то?
— Да, наверное, можно и нужно! Все, что твое, от тебя не уйдет. Это мое любимое пожелание: «МЕЧТАЙТЕ!» Я сама люблю мечтать, очень. И когда мы в потоке мечтаний, самые важные и нужные мечты сбываются.
Знаете, мой самый любимый кинопроект — фильм Антона Богданова «Нормальный только я», которым я очень горжусь. Точнее, горжусь своей причастностью к этой работе. В фильме снимались ребята с разными диагнозами: и с синдромом Дауна, и с ДЦП, и колясочники. Это история про инклюзивный лагерь, и при этом не мелодрама или социальная драма, а очень светлая комедия с добрым юмором.
Антон Богданов как раз доказательство того, что мечтатели умеют создавать прекрасное. А ребята, с которыми мы встретились на этих съемках, оказались людьми невероятной силы и энергии.
Мне очень понравилось, как сказала основатель инклюзивного лагеря «Дружный» в Перми Оля Зубкова, которая была вдохновительницей этого проекта: «Мы все рождены с какой-то инклюзией, у кого-то в голове, у кого-то в теле. Когда все люди поймут, что они неидеальны, они начнут относиться друг к другу с гораздо большей эмпатией». Эта фраза — «мы все рождены с инклюзией» — очень запала мне в душу. И очень хотелось бы, чтобы как можно больше зрителей, чиновников, учителей посмотрели это кино.
Мне кажется, когда тема инклюзии в России станет нормой, а не проблемой, это будет большим достижением.
— Вы участвуете в благотворительных акциях?
— Не являюсь амбассадором какого-нибудь фонда, но с удовольствием помогаю, когда есть необходимость и возможность.
— Вам присылают массу сценариев. Как выбираете проекты?
— Если читаю и понимаю, что об этом мне хотелось бы говорить, берусь за работу. Отказываюсь, когда вижу нечто пустое и посредственное, какой-то тысячный повтор и моих ролей, и того, что уже снималось и без меня много раз. Бывало, правда, что я читала и не была уверена в материале, но шла на встречу с режиссером или с коллегами-артистами. И с большим удовольствием соглашалась, потому что на проекте собиралась замечательная команда, которая могла вдохнуть в эту историю жизнь.
— Кино — дело коллективное...
— Безусловно. И театр тоже. В одиночку можно только что-то начать, но если нет единомышленников, ничего не получится продолжить и уж тем более довести до конца.
Я так скажу: люди — это самое главное. Берегите родных вашему сердцу и душе людей. А все остальное можно пережить.
0
66.00
