Cпортивные федерации страны получили от МОК очередные требования к внешнему виду наших спортсменов. На сей раз запрет коснулся экипировки. Перечень табу, распространяющийся не только на олимпийцев, но и на тренеров, обслуживающий персонал и официальных лиц делегации, серьезно бьет по патриотическим чувствам россиян. Вспомнив другие недавние события, всколыхнувшие эти чувства, эксперты «ВМ» решили выяснить, что лежит в основе нашего возмущения.
В «Вечерке» прошел круглый стол «Дым отечества. В плену заблуждений». В ходе довольно жаркой дискуссии, разгоревшейся в эфире нашего сетевого вещания, историки и политологи спорили, имеет ли власть право на мифотворчество.
Тему для обсуждения как всегда подсказали новостные ленты. Вспомнили и нешуточные страсти, разгоревшиеся по поводу выступления российского гимназиста в Бундестаге; и не менее горячие дебаты вокруг участия наших спортсменов в грядущей олимпиаде; и историю с фильмом «28 панфиловцев»... Так или иначе, все эти сюжеты связаны с мифотворчеством, к которому вольно или невольно припадает современная идеология в попытках добиться от общества нужных мировоззренческих реакций. С одной стороны, есть известная позиция главы Минкульта Владимира Мединского, полагающего, что миф живет сам по себе, и когда его начинают пересматривать, разрушается нечто большее, нежели неправильная хронология события. А с другой стороны, врать нехорошо.
Это нам еще с пеленок внушали.
Помни кормящего
Обойтись без коррекции истории нельзя, считает Георгий Федоров, президент центра социальных и политических исследований «Аспект». Этим грешат все государства, и наше не исключение: — Это нормальный инструмент политического влияния, он есть во всех странах. От того, как формировать, подавать и преподавать историю, зависят и целостность государства, и пути его развития, и самочувствие (национальная гордость) людей. Поэтому — в интересах общества — мифологизация истории оправданна.
Но то, что нормально для одного политолога, вызывает возмущение в душе другого: — Да, конечно, массовое сознание, и историческое в том числе, мифологично по своей сути, оно порой соединяет совершенно взаимоисключающие утверждения, склонно к упрощению и не видит в этом никакой проблемы, — считает Павел Кудюкин, политолог и член Совета Конфедерации труда России. — К сожалению, наука играет не главную роль в формировании этого массового исторического сознания. Гораздо большая роль — у школьных учебников и произведений искусства. Один из классических примеров: мы до сих пор судим об Александре Невском не по первоисточникам, а по гениальному, но не имеющему ничего общего с исторической реальностью фильму Эйзенштейна. Но картина выполнила свою миссию, особенно если вспомнить, когда была снята и какую роль сыграла в укреплении народного духа в годы войны.
Значит ли это, что любая фальсификация хороша, если она во благо? Или прав был Каутский с его формулой «Коммунизм — в экономике, анархизм — в культуре»? — В системе госуправления мифы являются одним из очень серьезных инструментов, — говорит адвокат Александр Карабанов. — Общественным сознанием надо не то что управлять, но как минимум его нацеливать. И в этом смысле я допускаю, что создание мифов для благих целей допустимо и оправданно.
Мы действительно видим, как наш кинематограф переписывает сейчас некоторые исторические факты, поднимая дух патриотизма, видим, как американцы пытаются переписывать историю (вспомним недавние заявления Трампа о том, что именно они выиграли две последние войны). Всегда надо помнить, что мифы являются инструментом информационной войны, где мы проигрывать не должны.
Но созданный миф нуждается в охране. А это значит, что для его поддержания надо одергивать или наказывать нарушителей новых канонов. Но как в таком случае быть с историком, который просто в силу профессии должен выступать против подтасовки фактов? А историка, считают некоторые, надо бить рублем: — У нас, если историк начнет критиковать одоб ренное государством мифотворчество, его и антигосударственником могут объявить, а в иные времена и посадить, — объясняет Павел Салин, директор Центра политологических исследований Финансового университета при правительстве РФ. — В США все просто. Вот есть у них историки, которые педалируют тему геноцида индейцев. Их не сажают, не преследуют, а просто делают социальными неудачниками. Не дают постоянных контрактов в университетах, денег на исследования и так далее. Потому что если ты хочешь кормиться с руки государства, ты должен понимать, что это твой заказчик, и его требованиям надо соответствовать. Хочешь продвигать собственную точку зрения — пожалуйста, но за свой счет.
Миф должен быть исторгнут
В России, по традиции, проблема не в спонсорстве, а в подходе. У нас мифы меняются вместе со сменой правителя, после которой все, созданное непосильным трудом идеологов прежней школы, с энтузиазмом до основания разрушается. После чего — так же азартно — на обломках сооружается новая сказка-быль. Достаточно вспомнить, в каком раже развенчивали в 1990-е миф об СССР, и с какой ностальгией вспоминает о нем сейчас тот же кинематограф.
Стоит ли всей страной кидаться и дальше из огня да в полымя? Нет, считает преподаватель истории Российского государственного гуманитарного университета Иван Белоконь, ибо времена уже не те: — Напомню определение. Миф — это элемент архаического сознания, в котором действуют боги или полубоги. Для человека XXI века, по-моему, оперировать этим понятием смешно. Речь-то идет о фальсификации или неполном знании. Строить на них представления будущих поколений о прошлом — значит совершать ошибку. Мы живем в цифровом обществе, где любая сокрытая или неправильно преподнесенная информация все равно станет достоянием людей. Формировать успешные мифы мог Сталин, единственный «делатель революции», оставшийся в живых к моменту выхода «Краткого курса…». А кидаться из крайности в крайность, отрицая ранее превознесенное… Мы все время забываем, что люди разных эпох и разных поколений действовали совершенно в других исторических условиях, у них были совершенно другие мотивации и представления.
Конечно, историческая наука должна развиваться, но нужно помнить, что никогда наше знание не будет настолько полно, чтобы мы смогли безболезненно, что-то убрав или перестроив, соорудить какой-то вечный миф.
Наша проблема, считает историк, в неполноте знания: — Недавно я выложил в сети книжку основателя нашего университета Юрия Афанасьева. Ее издал фонд Форда. Называется «Другая война.
1939–45». Получается, если другая война, значит, и другая победа. Значит, она не наша. И два поколения подряд читали труд, в основе которого лежат выкладки советологов и эмигрантских историков. Мы почему-то хватаем все, что лежит на поверхности, и потом как с любимой игрушкой с этим носимся. Миф должен быть исторгнут.
И это понемногу происходит. Сейчас пишутся прекрасные учебники, хорошие авторы привлечены к этому. Впервые в них выкладывают действительно объективное фундаментальное знание и различные точки зрения. Уже нет черно-белых тонов, уже стараются писать так, чтобы зрение у учащегося было многогранным, впервые им рассказывают без утайки всю правду.
Обойдемся без жертв
Помогут ли новые учебники воспитать молодежь, неизвестно. Потому что у молодежи, как выясняется, свои представления о правильном.
— Наш центр проводил в этом году исследование — как в студенческом сознании преломляется история России, — рассказывает Павел Салин. — Выяснилось, что у нас растет поколение конформистов, которое всегда придерживается социально одобряемого поведения, совершенно при этом не пропуская (в отличие от прежних конформистов) через себя эту модель поведения. То есть они знают, что за определенный тип поведения они получат определенный бонус, и все. Как собака Павлова. У них есть свой внутренний мир и все остальные внешние раздражители, на которые они не реагируют.
И именно поэтому на них проще воздействовать. При этом у них очень разорвано восприятие истории. Они, условно говоря, за Сталина, но против репрессий. И это не результат образования. Это результат клипового мировоззрения. У этого поколения есть запрос на целостную концепцию истории, но при этом они очень недовольны отсутствием единого учебника, в котором, уверены они, обязательно должны быть альтернативные (желательно иностранные, которым доверяют почти все студенты, к ним обращающиеся) точки зрения.
Грубо говоря, они хотят закупаться в большом супермаркете возле дома, но нуждаются в магазинчиках рядом, чтобы можно было сравнить ассортимент и цены. Этакий здоровый потребительский подход.
Историк Олег Яхшиян, доцент Государственного университета управления, считает, что всему виной неправильный пример: — Эта молодежь смотрит на элиту, в которую очень хочет попасть. Мотив социального лифта: забежать и взлететь. Но менее всего мы связываем с элитой образцы патриотизма.
Политологи объясняют все политикой: — Бизнес-элита очень сильно связана с элитой политической, — говорит Георгий Федоров. — Но проблема в том, что нынешняя политическая модель заточена на то, чтобы сделать патриотизм комфортным. Зачем жертвовать чем-то, если можно потреблять патриотизм? Проще помахать флагом, попеть песни, разукрасить лицо в цвета триколора. Важна форма, а не содержание. Можно говорить о великом Советском Союзе, снимать правильные елейные фильмы, но при этом иметь офшорную аристократию, которая только за кордоном видит свое будущее. И молодежь чувствует тренд, она понимает, что на данном этапе выгодно и модно быть патриотом. Тем более что жертвовать ничем не надо. По принципу: мы все любим свою родину, но если есть возможность обогащаться, надо это делать.
Кольца преткновения
Так — плавно и ненавязчиво — участники круглого стола перешли к теме наших олимпийцев, а вернее, к вопросу, выступать им под навязанным белым флагом или гордо отсидеться дома.
— Мне кажется, тут надо каждому спортсмену решить, либо он идет на поводу своих личных эгоистических (а часто и материальных) интересов, либо действует в интересах страны, поддерживая патриотизм, — считает Александр Карабанов. — Нам навязывают невыгодные правила. Выступать под нейтральным флагом — это принять условия, которые ни к чему хорошему нас не приведут.
Иван Белоконь считает, что спортсмены должны помнить, кто их таковыми сделал: — Не нужны нам никакие нейтральные флаги.
Ведь во всех этих спортсменов государство вкладывало деньги. Олимпиада — это соревнование государств, несущее очень серьезную идеологическую основу. Мы почему-то забываем про бойкот Олимпиады-80, хотя, думаю, многим спортсменам тоже было интересно Советский Союз посмотреть. А сидение на двух стульях — мы, конечно, патриоты, но своя денежка ближе к телу — ни к чему хорошему не приведет.
А вот Олег Яхшиян думает, что патриотизм нужно выражать другими средствами: — Пусть простят меня все, кто болезненно переживает по поводу Олимпийских игр, но мне кажется, эта проблема довольно поверхностная. Я иногда думаю, что если взять сумму Нобелевской премии (около 1 миллиона долларов США. — «ВМ») и пересчитать на нее зарплаты футболистов-легионеров, то получится, что один футболист за сезон парочку Нобелевок в карман кладет. Это я о приоритетах. Патриотизм — естественное чувство. Но как-то надо нам его в конкретные дела уже переводить.
Вот если бы мы сейчас построили лучший в мире центр борьбы с онкологией — такой, чтобы Израиль с Германией обзавидовались, и выяснилось бы, что 5–6 наших олигархов вложили в него деньги… Или если бы другие наши олигархи взяли шефство над университетами и подняли их быстрее, чем государство по программе «5 из 100»… Мы бы сказали — мать честная, вот это и есть патриотизм! А когда человек машет флагом, рвет рубашку напоказ, спорит до хрипоты, патриотично ехать на Олимпиаду или нет… Есть тут что-то фальшивое, показное. Боюсь, так мы сформируем поколение лицемеров, которым изобразить патриотизм будет парой пустяков. Как бы нам не переборщить с этим.
СПРАВКА
По данным Социологического центра Российской академии госслужбы при президенте РФ и Минобрнауки, патриотами считают себя 84,3% россиян. Среди молодежи до 24 лет патриотов оказалось 79,1%, среди тех, кому за 50, — 86,9%. При этом почти половина опрошенных (47%) питает к своей родине смешанные чувства — и гордость, и горечь одновременно. То, что Россия была и остается великой мировой державой, считает каждый третий. Основные предметы для гордости — историческое прошлое (позиция 58,5% россиян), размеры территории и природные богатства (50,7%).
ЦИФРА
1,66 миллиарда рублей будет потрачено на госпрограмму патриотического воспитания граждан России. На эти деньги в России за 2016–2020 годы планируется создать систему патриотического воспитания граждан, отвечающую «современным вызовам и задачам развития страны, а также социально-возрастной структуре российского общества».
0
10.00
