33-летняя Наталья Водянова работает супермоделью, супермамой троих сыновей и одной дочери и супергероем: ее благотворительный фонд «Обнаженные сердца» помогает тысячам российских детей с нарушениями развития и их родителям.
Мы с Натальей встречаемся в Париже, где она живет с бойфрендом Антуаном Арно, их маленьким сыном Максимом и тремя детьми от брака с Джастином Портманом: Лукасом, Невой и Виктором. Прошло всего несколько дней с тех пор, как террористы атаковали редакцию сатирического издания Charlie Hebdo, и настроение в городе тревожное. Мы обедаем в ресторане отеля, и Водянова говорит: «Я первый раз за два дня вышла из дома». Наталья не подает вида, что ей страшно: она с детства привыкла ничего не бояться.
Водянова выросла в Нижнем Новгороде, в семье без отца. Жили бедно: сестра Наташи Оксана родилась с аутизмом и церебральным параличом и нуждалась в специальном уходе, поэтому их мать Лариса не могла устроиться на постоянную работу.
Когда Наташе было одиннадцать лет, она уже продавала фрукты с лотка. А в семнадцать переехала в Париж и стала работать моделью. Фотограф Марио Тестино назвал ее Supernova (сверхновая звезда) — и ее звезда сияет по‑прежнему ярко. В индустрии, где все помешаны на юности, 33‑летняя Водянова работает почти полжизни и уходить не собирается.
Любопытный факт: в марте 2011‑го и 2013‑го Наташа участвовала в парижском полумарафоне и выходила на подиум на показах Givenchy — в один и тот же день. В этом году она в очередной раз попала в список самых высокооплачиваемых моделей по версии журнала Forbes, и сейчас ее можно увидеть в рекламе Stella McCartney и Guerlain.
Но самое значимое для нее достижение лежит не в области моды. Благотворительный фонд «Обнаженные сердца», на создание которого Водянову вдохновила сестра Оксана, поддерживает семьи, где есть дети с нарушениями развития. За деятельность фонда Наталья получила множество наград, стала первой «Женщиной года» по версии российского Glamour еще в 2005‑м, за нее же проголосовали соотечественницы в 2012 году, а в 2014‑м и американский Glamour признал ее «Женщиной года».
Для Водяновой важно заботиться о других людях — и я почувствовала это на себе. Когда мы закончили обедать, появилась новость, что по улицам Парижа разгуливает вооруженный преступник — недалеко от отеля, в котором мы встретились. Сообщение оказалось уткой, но Наталья настояла, чтобы лично проводить меня до такси. Она подошла к припаркованной у обочины машине: огонек выключен, водитель явно не собирался никуда ехать. Она посмотрела на него своими невероятными голубыми глазами и попросила отвезти меня на вокзал. Поверьте, никогда еще я не видела парижского таксиста, который настолько горел бы желанием услужить.
Значит, вы два дня не выходили из дома? Я рада, что могу поговорить со знакомым человеком, такая напряженная атмосфера в эти дни...
Давайте поговорим о приятном. Вы выросли в России. Как это повлияло на ваши представления о красоте? В детстве я смотрела советские фильмы, снятые в 1940–1970‑х годах, — их показывали по телевизору. Женская красота, безусловно, была инструментом пропаганды. В кино у женщин белки глаз были белее снега, улыбки — ослепительными. Жизнь в стране была трудной, а образы из фильмов мотивировали людей быть сильными, не сдаваться. Когда я познакомилась с западным кино, моей иконой стала Одри Хепберн. В ней столько жизни! Обожаю «Сабрину», «Римские каникулы».
В детстве я всегда была одна. И даже сейчас, когда меня окружают любимые и любящие люди, я хорошо помню, что такое одиночество.
Я слышала, что у вашей бабушки, с которой вы какое‑то время жили в детстве, были длинные рыжие волосы и она всегда носила красную помаду. Не только: она каждый день делала полный макияж и высокую прическу. Но это был уже последний этап сборов на работу. Сначала она вставала в шесть утра, бегала в парке и плавала в озере, в ледяной воде. Когда бабушка приходила домой, от нее пахло снегом.
Какие бьюти‑советы она вам давала? Однажды бабушка поймала меня перед зеркалом с пинцетом в руках: я пыталась выщипать брови. Она сказала: «Ты пока не понимаешь этого, но брови — твое главное достоинство».
Расскажите про ваш первый кастинг в Нижнем Новгороде — на него вас пригласил скаут, заметивший вас у лотка с фруктами.
В комнате собрали девушек. Они, бедные, встали в ряд, все в мини‑юбках. Мимо этого строя прохаживался мужчина, нагло разглядывал их, как товары на рынке, — он явно получал от этого удовольствие. Я стояла в углу, и другой человек сфотографировал меня. Так меня и открыли.
Рассказывают, бабушке пришлось вас уговаривать сесть в самолет и лететь в Париж. Почему вы сомневались? Да, она покупала мне билеты на самолет, а я говорила: «Мне и здесь хорошо. У меня есть моя маленькая жизнь, мой лоток с фруктами приносит деньги». На самом деле глубоко внутри у меня был страх: а что если ничего не получится и придется вернуться?
Я часто пропускала школу, потому что мне пришлось работать с одиннадцати лет. Не хочу, чтобы то же самое повторялось с другими детьми.
Для вас это был огромный шаг — переехать в семнадцать лет в Париж. Живя в России, я чувствовала, что на улице со мной может произойти что угодно — меня могут избить, ограбить. В школе были и девичьи, и мальчиковые банды, которые могли поколотить за одно неправильное слово. Приходилось защищаться. Когда я приехала в Париж, я не говорила ни по‑английски, ни по‑французски. Мне казалось, что нужно продолжать обороняться ото всех.
Из‑за этого вы заработали соответствующую репутацию в индустрии? Вполне возможно. Вы не представляете, какая я была резкая. Мне было семнадцать, и я была совершенно одна — друзей вообще находить нелегко. Прошло много времени, прежде чем у меня появился близкий друг. Однажды он сказал мне: «Ты больше не в Нижнем. Здесь можно и нужно улыбаться». Для меня это стало шоком. Поговорив с ним, я поняла, что это полезно для адаптации в обществе и, значит, для моей карьеры.
Вам сейчас тридцать три. Раньше век модели был недолог. Сколько еще вы собираетесь работать перед камерой? Мне кажется, это всегда будет частью моей жизни. Я обожаю свою работу!
Как вы считаете, в Америке больше развит культ юности, чем в Европе? Конечно. Думаю, помешательство на юности связано с «молодыми деньгами»: я был никем, а стал всем, и теперь мне нужна самая новая машина и самая молодая девушка. Здесь, в Европе, все не так. Рядом с Катрин Денев вы чувствуете, как все вокруг ею восхищаются.
За вашу благотворительную деятельность американский Glamour наградил вас титулом «Женщина года». Когда вы основали фонд «Обнаженные сердца» в 2004 году, у вас был прекрасный муж, замечательный сын, работа, о которой можно только мечтать. Появилось ощущение, что чего‑то не хватает? Я помню момент в 2003 году, когда я почувствовала себя потерянной. Если ребенком ты привык бороться за выживание, потом трудно сказать себе: «Так, мне двадцать один, у меня прекрасная жизнь, и я буду ею наслаждаться, потому что я этого заслуживаю». Вместо этого я думала: «Почему я все еще работаю моделью? Что будет дальше?» А когда случился теракт в Беслане, я поняла, что необходимо использовать индустрию, в которой работаю, чтобы помогать тем, кто нуждается в этой помощи.
Я добилась, чтобы моя семья больше ни в чем не нуждалась, и задумалась: «А что же дальше?»
Наверное, вы чувствуете огромную радость, потому что помогаете детям, похожим на вашу сестру Оксану. В детстве я любила ее больше всех на свете и так же люблю до сих пор. Но вместе с тем я всегда знала, что огромная часть наших семейных трудностей как раз из‑за того, что Оксана — особенная. Она росла в любви и, как мне казалось, ни в чем не нуждалась. А вот себя я видела ребенком, находящимся в трудной жизненной ситуации.
У сверстников тоже были свои проблемы: родители‑алкоголики, побои в семье или в школе, неуспеваемость, наезды дворовых компаний, наркотики, клей в подъезде... Поэтому, создавая «Обнаженные сердца», я думала обо всех детях. В самом начале деятельность фонда не была сфокусирована на детях с особенностями — мы строили игровые парки для ребят всех возрастов, интересов и возможностей. Помню открытие первой площадки неподалеку от дома, где прошло мое детство. Я разрезала ленту, площадку заполнили малыши, они смеялись от радости. Мне кажется, это был самый прекрасный момент в моей жизни. Я поняла, что такой парк мог бы изменить жизнь многих из тех, с кем я росла, и расплакалась.
Давайте поговорим о вашей семье. Ваш бойфренд Антуан — человек из бизнеса: он управляющий директор бренда Berluti и член совета директоров модного концерна LVMH. У вас была любовь с первого взгляда? Не совсем. Сначала я открыла для себя исключительно талантливого, многогранного, чуткого и творческого человека. Как он играет на фортепиано! Мне было интересно узнавать его. А когда я осознала, насколько он прекрасен, то влюбилась без памяти. Правда, в начале отношений у нас, как и у многих пар, был период, когда каждый тянул одеяло на себя.
То есть вы решали, кто в ваших отношениях будет любить, а кто — позволять любить себя? Антуан — избалованный женским вниманием мужчина, он привык, что женщины хотят быть рядом с ним. Я тоже хочу быть с ним рядом, но я очень независима. И для меня отношения на равных — это приоритет.
В семье, в которой вы выросли, царил матриархат? Да. Моя бабушка была главной. А дедушка оставался настоящим джентльменом, даже когда ему было за восемьдесят. Если он по старости забывал открыть перед бабушкой дверь, она могла устроить ему взбучку. В отношениях с Антуаном я счастлива, мы нашли баланс. Я его обожаю, а он обожает меня. Иногда он включает «настоящего мужика», но мне это нужно. Например, в самом начале он как‑то сказал: «Ты не полетишь в эту поездку, ты слишком измотана. Тебе нужно остаться дома». И повторил это в трубку моему агенту. Я была в бешенстве от этой «инициативы», но тогда я действительно осталась дома и была благодарна Антуану.
Я люблю Louis Vuitton, Dior, Stella McCartney, Valentino, Givenchy. Мне часто дарят наряды. Но больше всего радости мне принесло белое пальто из кожзаменителя, которое мне купила мама, когда мне было пятнадцать.
Вы оба можете работать бесконечно. Да, Антуан тоже трудоголик. Но он, в отличие от меня, также понимает, что нужно уметь отдыхать и набираться сил.
Вы хотите еще детей? Мы планируем родить пятого.
Ничего себе! Смело. Да, я немного сумасшедшая.
Вас не так просто испугать. Потому что, если вдруг наступает момент слабости, я повторяю себе: «Подожди. Все здоровы. Мир не рушится. Жизнь продолжается».
СУПЕРСИЛА
Водянова создала «Обнаженные сердца» в 2004 году. за это время фонду удалось сделать не много, а очень много.
Российские некоммерческие организации, работающие с такими детьми, получают собранные «Обнаженными сердцами» средства. Ежегодно более тысячи ребят с нарушениями отправляются в специализированные интегративные летние лагеря. На международный форум «Каждый ребенок достоин семьи», который фонд организует ежегодно, приезжают мировые эксперты и сотни российских специалистов.
С сентября 2013 года в Нижнем Новгороде действует программа обучения учителей коррекционных школ работе с детьми с расстройствами аутистического спектра. Благодаря этому проекту сотни детей получили шанс пойти в школу — это первый успешный опыт такого масштаба в России. За десять лет работы фонд передал более 35 миллионов евро на развитие системы бесплатных услуг для детей с нарушениями развития и игровые объекты.
128.0
40.00
