Квентин Тарантино очень быстро разговаривает. На нем, кажется, черная с зеленым рубашка. Он так быстро разговаривает, что запомнить, что именно это была за рубашка, совершенно невозможно.
Вероятно, на ней какой-то азиатский принт. А возможно, это даже не рубашка, а курточка. Если бы он чуть-чуть медленнее и меньше говорил, сосредоточиться было бы проще. Но в реальности Тарантино влетает в номер лос-анджелесского отеля Four Seasons как смерч, тут же заполняет собой все пространство и начинает рассказывать о своем новом фильме, любимых спагетти-вестернах, Лос-Анджелесе своего детства. Наползающие одна на другую истории он иногда перемежает коротким внезапным смехом – а-ха-ха-ха-ха-ха! Смех этот стихает так же неожиданно, как и начинается.
В день нашей встречи стало известно, что девятый, предпоследний фильм Квентина Тарантино «Однажды в... Голливуде» (на десятом он намерен завершить карьеру кинорежиссера) все-таки войдет в главный конкурс 72-го Каннского кинофестиваля. С первой минуты работы над картиной он был уверен, что ее премьера должна состояться именно в Каннах спустя двадцать пять лет после того, как «Криминальное чтиво» было удостоено «Золотой пальмовой ветви», главной награды фестиваля.
Один из продюсеров фильма, работавший на «Гарри Поттере» Дэвид Хейман, рассказывает:
А когда Квентин на что-то настраивается, помешать ему не может ничего». В результате, несмотря на то что за монтаж Тарантино смог сесть только в феврале (после окончания съемок он немного отвлекся на свадьбу с израильской певицей и моделью Даниэлой Пик), для фильма в уже официально объявленном каннском конкурсе до последнего держали место – и не зря. «Однажды в... Голливуде» стал самым ажиотажным конкурсным показом за последние годы – наглядная демонстрация того, кто тут все еще режиссер-звезда.
Журналисты занимали очередь в зал за три часа, спекулянты перепродавали билеты на вечерний показ по несколько тысяч евро – причем некоторые из купивших в переполненный зал так и не попали.
Сценарий фильма о конце золотой эпохи американского кино (действие Тарантино поместил в Лос-Анджелес 1969-го, излет века голливудской невинности и канун убийства актрисы Шэрон Тейт последователями Чарльза Мэнсона) предназначался, как обычно, постоянным продюсерам режиссера, братьям Вайнштейн. Можно догадаться, с каким неожиданным поворотом сюжета столкнулся тут автор. Единственным возможным решением было дистанцироваться от пошедшего ко дну Харви и предложить представителям крупнейших киностудий побороться за свою новую работу. В результате честного торга дистрибьютором фильма стала студия Sony Pictures, а деятельный Тарантино, пока шли переговоры, успел еще кое-что.
«Когда я расстался с Вайнштейнами, сценарий был только в процессе написания. У нас не было еще никакой сделки, не было подписанного контракта. Я был свободен. Но интересно, что обычно, когда я заканчиваю сценарий, мы сразу же принимаемся за подготовку к съемкам. Моя группа привыкла, что, если я на финишной прямой, не стоит даже браться за какую-то другую работу. Все просто сидят и ждут, когда я допишу. В случае с «Однажды в... Голливуде» получилось иначе: я не захотел сразу переходить к подготовке, потому что слишком вошел в писательский ритм. Мне еще было что сказать, и я не мог остановиться, прыгнуть в автобус и начать смотреть объекты для съемок. Поэтому за то время, что шли переговоры со студиями, я дописал сценарий, пьесу и еще либо пятисерийный сериал, либо большой телефильм – пока не решил, что это будет».
«И смонтировал парочку режиссерских версий своих фильмов?» – уточняю я (весной на Netflix вышел минисериал «Омерзительная восьмерка», а за ней совсем скоро последует релиз режиссерской версии «Джанго освобожденного»). На этот вопрос Тарантино взрывается довольным отрывистым смехом: «А-ха-ха-ха, нет! Их я чуть-чуть пораньше сделал! Просто они только сейчас начали выходить».
Главные герои «Однажды в... Голливуде» – известный актер вестернов Рик Далтон (Леонардо ДиКаприо), чья карьера окончательно закисает, и его дублер, каскадер Клифф Бут (Брэд Питт).
Идею снять фильм с героем-каскадером Тарантино реализует не впервые. В «Доказательстве смерти», одной из лучших картин режиссера периода «историй мести», Курт Рассел уже играл представителя этой профессии, в свободное время снимающего стресс с помощью убийств женщин.
«Каскадеры – очень интересная порода людей! Но в данном случае даже любопытнее мне была сама динамика отношений между актером и его стародавним дублером. За то время, что я работаю в кино, у меня была возможность немножко понаблюдать за тем, как эти отношения обычно устроены. У актеров старшего поколения чаще складываются дружеские союзы, ну, например, за тридцатилетнюю карьеру такой актер может работать всего с двумя дублерами. Сейчас все немножко не так: новый проект – новая команда каскадеров. А раньше очень часто бывало так: чувак на тебя немножко похож, он здорово делает свою работу, и он тебе симпатичен – все, это может стать партнерством на всю жизнь! Вы болтаете между дублями, переживаете вместе какие-то приключения. Это почти как вторая жена! «Помнишь, как мы в Португалии?... А помнишь в том баре в Испании?...»
Но интереснее все становится, когда карьера актера идет на спад. И получается, что дублер привязан к лошади, которая уже везет его не на гору, а с горы.
Или, может быть, дублер уже не так похож на актера: потолстел или полысел. Хотя бывает и наоборот: актер потолстел или полысел! Помню, как-то я снимал одного пожилого актера, у которого был дублер. И хотя у него в том фильме было не так-то уж много сцен, но был один трюк. И вот мы его сняли. Я обычно разговариваю с каскадерами так же, как и с актерами. Он сделал трюк, все было хорошо. Скажем, актера, на которого он работал, звали Боб. И я подхожу к каскадеру и говорю: «Это было здорово, спасибо, тебе самому все нравится, ты доволен?» А он отвечает: «Если Боб доволен, я доволен». Тут я понял: а, он работает не на меня! Он работает на Боба. Это было любопытно. И я подумал: а давай-ка представим, что может стать с этими отношениями, скажем, через девять лет? С этого все и началось».
Актерский союз Брэда Питта и Леонардо ДиКаприо сам Тарантино называет дуэтом десятилетия, а то, как здорово они сосуществуют в кадре, напоминает режиссеру разве что экранную химию Роберта Редфорда и Пола Ньюмана. ДиКаприо говорит, что в Тарантино его больше всего поражает невероятное уважение к истории кино и энциклопедические познания не только в высоком искусстве, но и в массовом: «Вы понимаете, он идеально знает классическое кино и фильмы класса Б, о которых я даже не слышал. Он знает все о музыкальных группах, телесериалах, о которых я никогда не слышал. В этом есть колоссальное уважение к труду тех, кто был до тебя, глубокое понимание путей, которыми идет искусство». Питт решает дополнить: «Да, и если на площадке кто-то между дублями рассказывает классную историю, то Квентин всегда за то, чтобы, прежде чем продолжить снимать, дослушать ее до конца!»
Тарантино снял фильм-воспоминание. О людях, населявших город, который изменился до неузнаваемости, о кинобизнесе, навсегда утратившем невинность, об эпохе, когда американские актеры были убеждены, что предложение роли в итальянском спагетти-вестерне – это унижение и ничего более. Лос-Анджелес на экране воссоздан таким, каким он отпечатался в памяти будущего режиссера, и таким, каким он придумался ему, любителю переписывать историю, сейчас. Неудивительно, что, несмотря на весь юмор и весь экшен, «Однажды в... Голливуде» вышел непохожим ни на один фильм режиссера – лиричным и нежным. «Конечно, для меня это фильм-воспоминание. И хотя в 1969-м мне было всего шесть лет, о том времени я помню много. Например, помню радиостанцию 93 KHJ, которую не выключали, даже когда в эфире была реклама, – просто начинали говорить громче. Помню телесериалы, помню мультики, которые шли в субботу утром. Помню всех ведущих новостей. Помню рекламные щиты. Вообще примерно в пять лет ребенок начинает быть осознаннее и обращать внимание на разные вещи, запоминать их. Это возраст, в который люди возвращаются мыслями, когда думают о детстве. У меня до сих пор в ушах звучат разговоры моих родителей с их друзьями, играет музыка с пластинок, которые они ставили. У каждого взрослого тогда была пластинка Херба Алперта с девушкой во взбитых сливках на конверте».
Несмотря на страсть, с которой Тарантино говорит о своем кино, он продолжает настаивать на том, что следующий его фильм будет последним. Десять названий – ровно как договаривались. Что дальше, тоже известно.
«Слушайте, ну я давно этим занимаюсь! Я писатель. Буду писать пьесы, книжки о кино, может, даже романы. Режиссура – это для молодых людей. Я не хочу снимать кино только потому, что больше ничего не умею: «Сниму-ка я этот фильм, ведь есть классный актер, а я всегда мечтал с ним поработать»; «Экранизирую-ка эту книжку, вроде она интересная». Я так не хочу. Я хочу отдать своим последним фильмам все, что могу».
0
