В ковидные стационары стало больше попадать больных в тяжелом и среднетяжелом состоянии. Это связано с изменением в критериях госпитализации. А среди пациентов чаще встречаются пожилые и люди с несколькими заболеваниями. И этот фактор уже чисто человеческий — люди стали меньше беречься, предполагает начальник Центра инфекционных болезней ЦКБ Екатерина Трифонова. В интервью «Известиям» она также рассказала, какие препараты вышли на первый план в лечении коронавируса, от каких схем отказались и почему повторно заболеть вполне реально — даже в ее практике было уже два таких случая.
— Изменились критерии госпитализации. В стационары сейчас поступают пациенты среднетяжелые и тяжелые. То есть ситуация изменилась в сторону более тяжелых пациентов.
— У него большой процент поражения легких по КТ, есть люди с дыхательной недостаточностью, чего мы не видели в первую волну или видели таких гораздо меньше. Очень много пожилых, у которых COVID протекает тяжелее на фоне сопутствующих патологий. Немало коморбидных пациентов (у которых одновременно протекают два или более заболеваний. — «Известия»). Полагаю, весной такие люди придерживались жесткой самоизоляции, а сейчас, видимо, расслабились, стали больше контактировать с друзьями и родственниками и чаще заболевают.
— Весной мы использовали антималярийные, антиретровирусные препараты. Сейчас мы их почти не применяем. Упор делаем на схемы, в которых есть препараты фавипиравира под различными торговыми названиями — это единственное средство, которое официально зарегистрировано для лечения коронавирусной инфекции на территории России.
— Да.
— Как вы оцениваете их эффект?
— У всех пациентов по-разному. Это зависит от того, на каких сроках человек к нам обращается. У пациентов, которые начинают принимать препарат в более ранние сроки, эффект достигается быстрее, и процент осложнений меньше. Назначение препарата на поздних сроках не дает оснований полагать, что заболевание будет протекать легко и не будет осложнений даже на фоне противовирусной терапии. Здесь вопрос больше не в эффективности препарата, а в том, что вирус уже запустил патологический механизм в организме человека, и препарат на него уже просто не действует.
— Можно сравнить, как действует на организм коронавирус и грипп? При гриппе самое тяжелое — это осложнения, а при коронавирусе?
— При коронавирусе то же самое. О каких осложнениях при гриппе мы говорим — о бактериальных инфекциях или о вирусной пневмонии? У них разный механизм повреждающего действия на легкие, но в целом и тот и другой вирусы в своем патогенезе несут одно грозное осложнение — это пневмония, воспалительные изменения в легких, которые при COVID носят еще и аутоиммунный характер. Это цитокиновый шторм, образование большого количества цитокинов в легких. При гриппе мы этого не видим.
Там, как правило, смешанная вирусно-бактериальная инфекция. А вот при COVID бактериальная инфекция случается гораздо реже.
— Вы наблюдаете какие-либо новые симптомы коронавируса?
— Нет. Каких-то жалоб или симптоматики, которая была бы характерна сугубо для COVID, не существует, это могут быть обычные респираторные жалобы: повышение температуры, кашель, насморк, снижение обоняния, которое бывает и при ряде других вирусных инфекций.
— Описывали появление сыпи на ногах.
— Кожные проявления COVID бывают крайне редко.
— Как часто сейчас пациенты попадают на ИВЛ?
— Гораздо реже, чем весной. Изменилась тактика ведения таких больных, ее пересмотрели. Она стала менее агрессивной, в большей степени наблюдательной. Если раньше при большом проценте поражения легких пациента переводили на ИВЛ, то сейчас этого нет. Их наблюдают, ведут на высокопоточной или на неинвазивной вентиляции легких.
— Сейчас готовится массовая вакцинация населения. Тем не менее многие боятся делать прививку от коронавируса. С чем это может быть связано?
— Думаю, что страх населения перед вакцинацией — это страх перед неизвестным. Те две прививки, которые разработаны сейчас в России, абсолютно безопасны. Об их эффективности говорить пока рано, потому что у нас нет длительного опыта наблюдения за пациентами, прививать стали совсем недавно. Профилактировать коронавирусную инфекцию будет гораздо проще, чем лечить ее.
— Вы сами сделали прививку, своих родственников привили от коронавирусной инфекции?
— Пока нет. Мои родственники живут в Белоруссии, у них нет такой возможности. Я буду делать обязательно, когда вакцина станет общедоступной.
Не дождетесь
— Расскажите о случаях из вашей практики. Что врезалось в память, какие пациенты?
— Заболевание очень коварное. Состояние пациентов, которые приезжают к нам на первой стадии, буквально при проявлении первых симптомов, в ряде случаев может ухудшаться вопреки ожиданиям — их самих в первую очередь. Есть группы пациентов, которые могут быть резистентны к лечению, особенно коморбидные, тяжелые, пожилые, с сахарным диабетом, с сопутствующими патологиями. Они должны наблюдаться в стационарах, если у них уже диагностирована пневмония. Есть несколько пациентов, которые у нас очень тяжело болели: КТ-3, КТ-4 (высокие степени поражения легких. — «Известия»), но выздоровели — это всегда очень приятно.
Мы боремся буквально за каждого — это правда. В семь вечера я еще на работе и собираюсь оставаться, чтобы смотреть пациентов. Конечно, многое зависит не только от нас, врачей, но и от самих людей, от их веры в медперсонал, в положительный исход заболевания. Недавно был 75-летний пациент с КТ-4, он мне сказал: «Не дождетесь». Сегодня он выписался, ушел на своих ногах.
— А потери запомнились?
— Конечно. Запоминаются все пациенты: и те, кто выздоравливает, и те, кто погибает.
— Встречались ли в вашей практике случаи повторного заражения коронавирусом? Сколько было таких пациентов?
— Такие ситуации тоже у нас встречались. Я лично столкнулась с двумя подтвержденными случаями повторного заражения.
— Всё-таки верно, что нестойкий иммунитет?
— Уже доказано, что антитела сохраняются недолго, не на всю жизнь. Пациенты, которые поступали к нам повторно, заразились примерно через три месяца.
— Как протекало второй раз заболевание?
— В целом так же, как и первый раз, ненамного отличалось, но нельзя сказать, что более агрессивно или легче.
— Известно, был ли это примерно один и тот же штамм?
— Мы не типируем вирусы, мы не вирусологическая лаборатория, поэтому я не могу сказать.
— Бывали ли у вас пациенты с ОРВИ или гриппом и коронавирусом одновременно?
— Пока таких пациентов не было. Но мы были готовы с самого начала второй волны, что одновременное течение гриппа и коронавирусной инфекции, возможно, будет протекать довольно тяжело.
— Что вы делаете, чтобы избежать ситуаций перекрестного заражения в стационаре?
— Пациенты, которые приезжают с коронавирусной инфекцией, проходят тестирование на грипп.
Адекватная терапия
— Были ли в вашей практике случаи, когда люди очень долго занимались самолечением и попали к вам уже в запущенном состоянии?
— Такие пациенты у нас были, есть, и думаю, что еще будут. Более того, есть пациенты, которые дома принимают один за другим антибиотики, пытаясь вылечить вирусную инфекцию, получают отрицательную динамику и приезжают в стационар. На фоне лечения у них сохраняется или нарастает температура, интоксикация, появляется дыхательная недостаточность.
— Чем еще люди пытаются лечиться дома?
— Большим количеством противовирусных препаратов, эффективность которых в отношении коронавируса не доказана, иммуномодуляторами, поливитаминными комплексами или монотерапией витаминами B и C, цинком, витамином D. Это может быть дополнением, но это не должно быть ведущим в лечении коронавирусной инфекции.
— Они нисколько не облегчают себе состояние этим?
— Мы не знаем, как протекало бы заболевание у этих пациентов без этих препаратов, но совершенно очевидно, что это не должно быть единственным лечением у таких больных. Должна быть адекватная противовирусная, жаропонижающая терапия, антибиотики по показаниям.
— Не получается ли, что таких пациентов потом труднее лечить?
— Может быть, только в силу того, что они длительное время находились дома, несколько дольше надеясь на то, что всё пройдет, всё как-то вылечится. Чем раньше пациенты обращаются к нам, тем проще их лечить. Когда большой процент поражения легких, людей очень трудно восстанавливать.
— Мы в целом справляемся с COVID, или до этого еще далеко?
— Я считаю, что перспективы у нас очень хорошие даже по сравнению с тем, что было весной. Наши представления в целом изменились, у нас появились эффективные препараты, в лучшую сторону изменилась тактика в отношении реанимационных больных. Я считаю, что мы идем в правильном направлении.
— Сколько он еще будет с нами? Вы не готовитесь к скорому завершению этой истории?
— Мы готовы бороться до последнего пациента, сколько бы времени это ни заняло.
0
25.00
