ТОП 10 лучших статей российской прессы за
June 2, 2017

В семь лет у меня появился отчим Олег Альбертович – член Союза художников, человек, который дал мне очень многое. Он привил мне вкус, научил рисовать. Он же настоял на том, чтобы я поступил в гимназию, и отвел меня на секцию ушу, где я занимался четыре года и выиграл позже чемпионат Тульской области по кикбоксингу.

Помню грустный праздник 1 Сентября, когда я пошел в первый класс. Так сложились обстоятельства, что никто не мог проводить меня в школу в первый учебный день и я был совсем один, в то время как все дети пришли с родителями. Мама была беременна братом и, видимо, плохо себя чувствовала. Зато, когда родился мой младший брат Владик, я был самым счастливым ребенком на свете. Я очень ждал брата и, когда узнал, что мама родила, не пошел в тот день в школу, а побежал к роддому. Мама рассказывала потом, как это было. Соседки по палате начали обсуждать: «Чей там парень бегает? Зима на улице, а у него шапка набекрень, ворот нараспашку». Мама выглянула в окно и увидела мой рюкзак, тетрадки, рассыпанные на снегу, и меня, кидающего в окна снежки с криками: «Покажи брата!» Мама всполошилась: «Илюша, ты почему не в школе?» Но малыша через окошко показала, конечно.

Я сразу полюбил брата какой-то безоговорочной любовью. Мне очень хотелось с ним всем делиться, я везде таскал его за собой, переворачивал его коляску, катая по сугробам, ронял с багажника велосипеда... Как-то украл из детского сада, увез на речку. Мама пришла за Владом в детский сад, а ей сказали: «Так его же Илья забрал еще в тихий час». На обратном пути тщательно инструктировал: «Влад, главное – не говори, что мы были на речке». Идем с электрички, а там мама с отчимом уже полгорода на уши подняли, мы подходим, и первое, что Влад говорит: «Мам, я не купался!»

— В какой момент в вашей жизни появилась мечта об актерстве?

— Далеко не сразу. Я мечтал играть в футбол за «Манчестер Юнайтед» или «Барселону». Но однажды увидел, как ребята танцуют брейк-данс, и пропал. Начал писать хип-хоп, рэп, тексты какие-то, граффити рисовать, организовал свой коллектив. Мы участвовали в чемпионате России по танцам, заняли второе место. Мой отчим, образованный человек, не одобрял этих увлечений, заставлял меня слушать The Beatles и Led Zeppelin, за что я ему сейчас, конечно, благодарен. Вообще, методы воспитания у него довольно радикальные были. Помню, он выкинул видак, потому что считал, что книги читать важнее, чем смотреть фильмы, и бросил мне на стол том Артура Конан Дойла. И за это я ему тоже сейчас благодарен.

— А с девочками отношения строить тоже он учил?

— Это было самым сложным моментом в моей жизни. В детстве мне перед девочками приходилось выдавать себя не за того, кем я был. Потому что я стеснялся, не принимал того, что мои родители не олигархи, а скромные интеллектуалы. А девочкам, как я это уже в детстве понял, нужны машины, деньги и все прочие блага мира. С девушками было сложно, нужно было постоянно завоевывать их внимание, поэтому я выбирал танцы, футбол – словом, все, что связано с реализацией за счет внешнего образа.

— Почему вы решили переехать в Москву?

— Мне было 16 лет, когда друг позвал меня с собой в столицу – я был уверен, что буквально на недельку, не больше. И, прогуливаясь по ВДНХ, увидел, как танцуют ребята. Подошел к ним, говорю: «А можно с вами?» Пока танцевал, собралась небольшая кучка зрителей. И ребята мне предложили: слушай, может, останешься? И я решился. Мое первое лето в Москве прошло на улицах: я танцевал на ВДНХ, на Арбате, на Охотном ряду. И жутко мне все это нравилось.

— А где вы при этом жили и чем питались?

— Ох, всегда по-разному. Мама звонит: «Илюш, ты где? Ты как?» «Да, мам, тут шашлыки-машлыки, все отлично», — отвечаю, ночуя в подъезде с таким же бездомным другом. Потом в шесть утра открывалось метро, мы шли на «Кольцевую» ветку и катались, а в одиннадцать — опять на ВДНХ. Но уже тогда я понимал, что хочу связать свою жизнь с творчеством.

Тогда же на улице я познакомился с Виталиком Лимоном. Это был лучший танцор страны, которого еще старший Райкин заметил, когда тот танцевал на своей родной брянской улице. Он увез Лимона в Москву и помог поступить в цирковое училище. Когда мы встретились, у Виталика уже был свой коллектив и популярность. Он был для меня примером, показал, что можно любимым делом зарабатывать на жизнь и быть счастливым человеком.

Меня заметили и пригласили на кастинг в танцевально-театрализованный коллектив URBANS, организованный Лимоном. В 17 лет я подписал свой первый контракт и уже закрепился в этом городе основательно. Мама была дико недовольна, что я уезжаю, говорила: «А как же учеба?» Но я ее убедил, она поверила и, с неспокойным сердцем, отпустила.

Помню, как приехал в Москву с банкой маминых помидор, пакетом риса, каких-то еще круп. Снимал в Алтуфьево квартиру вместе с Игорем Бурнышевым – солистом группы Burito. Потом, отделившись от URBANS, мы сделали свое шоу, несколько лет гастролировали. Тогда были мы, URBANS, «Стрит джаз», «Мираж», «Группа захвата» – самые знаковые коллективы в танцевальной культуре у нас в стране. А потом меня начали приглашать на кастинги во всякие рекламы и даже фильмы. Был на кастинге фильма «Волкодав из рода Серых Псов» режиссера Николая Лебедева.

— Еще не имея театрального образования?

— Не имея ничего. И все режиссеры спрашивали в один голос: «Ну что, у кого учился?» Я говорил, что ни у кого, но я все могу, все умею. Они мило улыбались и обещали позвонить. Однажды друг пригласил меня на тренировку в футбольную команду звезд эстрады «Старко». Владимир Пресняков-старший оценил мой футбольный талант, меня пригласили играть за команду, и мы начали выступать в благотворительных концертах «Под флагом Добра».

После одного выступления ко мне подошел Дмитрий Харатьян и сказал: «Парень, если ты не поступишь в театральный, ты будешь полным идиотом». А вскоре после этого я получил письмо от создателей «Волкодава…», оно начиналось: «Здравствуйте, дорогой Илья!» Я чуть не взлетел от счастья, думая, что меня берут на проект, но далее были слова: «Мы надеемся, что посотрудничаем с вами чуть позже». Я очень расстроился и понял, что, наверное, вся вселенная мне говорит, что пора идти учиться на актера.

Но ведь я не просто так отказывался учиться — были обстоятельства. Как-то мама позвонила и сказала, что брат прыгнул с гаража и сломал себе пятку. Ему было тогда восемь-девять лет, и я понял, что должен взять на себя ответственность за него, пока он не натворил еще чего посерьезнее. Брат очень любил меня. Каждая наша встреча и прощание заканчивались слезами. И я, приняв для себя решение, что мы будем жить вместе, в 2005 году перевез семью в Москву (мама к тому моменту разошлась с отчимом). Мы снимали жилье сначала в Красногорске, потом в Митино, жили в маленькой квартирке: я, мама, брат.

Когда я озадачился театральным образованием, то понимал, что там надо учиться с девяти утра до одиннадцати ночи и я не смогу работать и содержать семью. И тут мне очень помогла мама. Она дружила (и сейчас дружит) с человеком — правой рукой Олега Павловича Табакова. И мама мне так аккуратненько предложила: «Не хочешь встретиться с Владимиром Машковым или Мариной Голуб, чтобы тебя посмотрели?» Я, конечно не отказался. Подготовил программу, стихи. Мы пришли к Марине Григорьевне Голуб на спектакль, а после зашли в гримерку. Пообщались, я что-то рассказал ей и потом говорю: «Ну все, я готов прочитать». А она ответила: «Не надо ничего уже читать, все с тобой понятно. Я тебя беру». И начала меня готовить к поступлению в институт. Марина Григорьевна жила за городом, по Киевскому направлению, и я ездил к ней на электричке. Она дала мне читать «Дубровского», поэму Блока «Двенадцать», многое другое. В общем, если бы не Марина Григорьевна, возможно, я бы и не стал артистом… Она моя крестная мама в профессии.

В итоге в 22 года я поступаю в ГИТИС. Меня берут на 2-й курс, к Валерию Гаркалину, но там учиться можно только платно. Промучившись ночь в сомнениях, я звоню и говорю, что не буду поступать, потому что у меня нет денег, чтобы платить за обучение. Рассказал об этом Харатьяну, с которым мы задружились в «звездной» футбольной команде, а он говорит: «Нет, ты пойдешь учиться, я тебе дам денег». Я категорически отказался, так как не понимал, как я буду такую астрономическую по тем временам сумму возвращать, и положил трубку.

И тут случается чудо: мне звонят с предложением сняться в рекламе известного телефонного оператора. Я звоню Гаркалину: «Мне рекламу предлагают. А сколько им денег-то объявить?» Гаркалин отвечает: «Сколько тебе надо за институт заплатить, столько и объявляй». Я говорю: «Валерий Борисович, это вам они столько заплатят, а мне никогда». А он смеется: «Объяви, объяви!». И вот я набираюсь смелости и говорю: «Вот столько-то». По курсу это тогда $3 тысячи было. И что вы думаете? Они согласились! Я тут же позвонил Дмитрию Харатьяну: «Не надо денег, я сам». Я помню, как в банке отдаю эти деньги. А кассир мне говорит: «А у нас еще комиссия 586 рублей». Я высыпаю все, что у меня есть, и у меня в кошельке остается 3 рубля.

И все, началась учеба. Здесь я понял, почему все режиссеры так мило улыбались на кастингах и говорили «перезвоним». Театральный изменил мою жизнь раз и навсегда. Почему-то я вместо истории театра увлекся историей религии и философией эстетики, я был отличником и любимым студентом у заслуженного педагога Галины Сергеевны Арапетьянц, готовил у нее доклад по старцам Оптиной пустыни. Поехал в Оптину пустынь, жил в монастыре, в скиту, синодики читал, это было еще в первый год моей учебы на 2-м курсе. Много времени уделял актерскому мастерству, преподаватель по мастерству Филипп Григорьян уже во втором семестре забрал меня в театр для постановки спектакля «Третья смена». И мы за этот спектакль были номинированы на «Золотую маску».

Учиться было непросто, ведь параллельно ночью я еще работал. И иногда приходилось после работы приезжать в институт в шесть утра – я договаривался с охранниками, они открывали мне каптерку. Я ложился спать с шести до девяти, потом однокурсник Андрюха Самойлов меня будил, и в девять часов я шел на сценическую речь.

Но, как говорится, самое темное время всегда перед рассветом… Неожиданно меня пригласили на съемки фильма «Туман». Прошел кастинг, меня утверждают, и тут же меня зовет к себе знакомый режиссер Ованес Петян на пробы в сериал «Офис». Я приезжаю к нему, а рядом дверь, на которой написано «Медики». Оттуда выходит девушка, увидела мои пробы на «Офис» и предлагает: «Илья, а вы не хотите к нам зайти? У нас тут сериал «Медики» запускается». Я попросил почитать сценарий, и первое, что вижу: какая-то там интимная стрижка лобка. Сразу отказался: «Вы что, с ума сошли, какие «Медики», нет!» Меня стали убеждать, что намечается хороший коллектив во главе с Иваном Охлобыстиным. Я все-таки попробовался, потом второй раз, третий – с Кристиной Асмус, с ребятами. И четвертый раз я приезжаю на пробы с Иваном Ивановичем Охлобыстиным, они нас долго пробуют, а мне завтра уже улетать в Севастополь на съемки военной драмы, и я сильно спешу. 

— Вы тогда могли предположить, что эти «Медики», они же «Интерны», так выстрелят?

— Вообще не представлял! Ну, сериал какой-то на ТНТ. Я считал, что я не для этого учился. В общем, пробуемся мы уже четвертый час с Иваном Ивановичем, я говорю, что у меня больше нет времени. А мне говорят, что еще час нужен. И я вспылил: «Нет, все! Я уезжаю». В ответ слышу: «Илья, вы сейчас вершите свою судьбу». Решительно отвечаю: «Вы знаете, я ее свершил, до свидания!» Развернулся, хлопнул дверью и ушел. И что вы думаете. Неделя, вторая, я в Севастополе, снимаюсь в «Тумане», и тут звонок: «Илья, поздравляем, вы утверждены в сериал «Интерны».

— Вас часто ассоциируют с вашим героем Глебом Романенко, мажором и авантюристом. Насколько это сравнение верно?

— Я вам рассказал историю своей жизни, которая полностью расходится с той жизнью, которой жил Глеб Романенко. Я задавал себе вопрос: почему я играю в кино именно этих мажоров и ловеласов? Наверное, потому что в детстве мне хотелось, чтобы все легко доставалось: ездить на море, иметь крутые шмотки…
Но сейчас, оглянувшись назад, я ни на что бы ни променял свой путь в жизни, которым шел. Потому что я знаю всему цену, и если бы счастье можно было купить, то, наверное, я бы уже это сделал. Но только любовь меня делает счастливым, наверное, это благодаря моему жизненному опыту, людям, которые мне встречались, моим родителям, заложившим во мне правильные ценности.

А благодаря профессии я нашел свои корни. Мой родной отец – грузин. Однажды на съемках в Праге я познакомился с грузинскими актерами. Попросил найти мою семью, дал фамилию отца, и они нашли. Мне позвонил мой друг — знаменитый грузинский актер Вано Тугуши (мы вместе снимались в Чехии) и сказал: «Мы нашли твоих родных, но у меня плохие новости — твоего отца уже нет, но есть бабушка, дедушка, сестра от родного брата папы». Я сразу же вылетел в Грузию и, как Мцыри, узнал, что у меня есть, оказывается, родина моя. Во мне что-то перевернулось, я понял, что хочу жить в Тбилиси. Там я чувствую себя целостным, там я живу, а не бегу. Так что, надеюсь, у меня получится здесь работать, а жить в Грузии.

— Для чего вам понадобилось участие в проекте «Холостяк»?

— Это была война с самим собой и с окружающими меня людьми. Три раза я отказывался. Первый раз мне позвонила агент и сказала, что меня зовут на «Холостяк». Я не знал, что это такое. Приезжаю домой, включаю, смотрю 6 минут 53 секунды, и меня чуть не стошнило на собственные ботинки. Я звоню агенту и кричу: «Ты с ума сошла!» Второй раз позвонили и попросили «просто приехать поговорить». Я долго сопротивлялся, но меня все-таки уговорили. Приезжаю в офис к продюсерам и сразу начинаю задавать вопросы: «Чему учит ваше шоу? Чем оно будет полезно? Для чего оно нужно?» Они говорят: «Наше шоу учит надежде». Я взрываюсь: «Да о какой надежде вы говорите?» Продюсеры мне тогда ответили: «Надежда на то, что есть достойные мужчины и женщины в нашей стране». Я: «То есть вы будете смотреть, как меня будут раскачивать в разные стороны 25 женщин?» Они, потирая ручки: «Да!» Я решил, что легких путей искать не стану, и взял паузу – подумать.

Для меня один из самых больших страхов — это входить с женщиной в отношения. С одной-единственной. А тут их сразу 25! В общем, отказывался я, даже слушать не хотел. Но произошел случай. Иду в магазин и по дороге разговариваю по телефону с директором по поводу шоу, присаживаюсь на минутку на лавочку, смотрю на храм. А кошелек у меня на поясе-цепочке. Я встал и, продолжая разговор по телефону, пошел в магазин. Подхожу к кассе и вижу, что кошелька нет. Оставляю все, выбегаю на улицу – кошелька нет... Я три года ничего не терял. В кошельке не было денег, только карточки, но была очень дорогая для меня вещь, которая была со мной с 16 лет. И я подумал: может, я что-то теряю...

Перезвонил директору и говорю, что я решил все-таки пойти на встречу с руководителем канала ТНТ, который все это время хотел со мной побеседовать насчет «Холостяка». Мне предложили написать на листке, что я не буду делать точно. Я сказал, что свидания буду придумывать сам, и никакой порнографии! Нас в институте учили избегать пошлости в творчестве в любом ее проявлении, будь то кино, театр, шоу «Холостяк», что угодно.

— Что для вас было принципиально важно?

— Хотелось, чтобы все было по-честному. Я же и себя проверял. Я действительно холостяк, и действительно, может быть, Бог даст, и случится чудо? Я стал по сути сам продумывать сценарий программы. Видел, что у девушки есть какой-то определенный талант, и придумывал, какое у нас с ней будет свидание, чтобы этот ее талант раскрыть. А если там таланта нет и она ничем не занимается, то раскрыть ее как женщину, как человека. На шестой серии я понял, что уже ничего изобретать не надо, что начались уже настоящие отношения и реальные чувства.

— Вы помните первый день на проекте?

— Честно скажу: когда я выходил на тысячный Зал имени Чайковского играть в оратории «Жанна д’Арк на костре» с Чулпан Хаматовой, и то меньше переживал, чем тогда, в первый день на «Холостяке». Я испытывал весь спектр чувств – удивлялся, расстраивался, нервничал, переживал. Потом в какой-то момент подумал: да, это интересно, клево, тут можно поговорить о чем-то серьезном. И какие-то моменты открылись уже в самый первый день. Я именно тогда задал одной девушке вопрос: «У тебя есть кто-нибудь?» И с первого дня почувствовал, что она не одинока, что это все наигранно и она не та, за кого себя выдает. В результате так и получилось: она явно мне что-то недоговаривала и ушла из проекта как-то очень странно.

И лишь одной-единственной девушке я сказал в первый же день: не влюбляться! Потому что чувствовал, что там реально могут быть чувства очень сильные. Это я тоже понял сразу. Сердцем и интуицией. Конечно, я обжигался, совершал ошибки, уставал до полного изнеможения. Чуть не ушел с этого проекта! Но я благодарен «Холостяку» за то, что он помог мне расстаться с кое-какими иллюзиями.

Финал нашего шоу пройдет в Грузии, и там у меня уже припасена тяжелая артиллерия: моя мама, бабушка, грузинские женщины, которые помогут мне в любом случае. И я надеюсь, что они одобрят мой выбор. Мне нужен творческий, харизматичный, наделенный каким-то природным талантом человек, с которым мне будет интересно.

— В итоге вы все-таки нашли на проекте свою музу?

— Я встретил женщину с большой буквы, которая склонна отдавать, а не потреблять. Надеюсь, мы доедем до последней станции. Сейчас мы только в начале пути, и нам предстоит многому научиться. Отношения – это труд с обеих сторон. Любовь — это вкусная каша по утрам и вместе гранат чистить… Все вроде просто и приземленно. Но только это по-настоящему главное.

— Она вас вкусной кашей покорила?

— Она покорила меня своей глубиной. Она инопланетянка, она с Луны, она — галактика. А знаете, песчинки могут лежать рядом, а галактики находятся на таком огромном расстоянии друг от друга, что человеческому мозгу не понять, потому что при их соприкосновении происходит ядерный взрыв. И мы шли навстречу, шли через тернии, и потом это случилось. Как Тунгусский метеорит — просто накрыло. Как будто на нас тазик сверху надели и молотом Тора по нему ударили, и все зазвенело вокруг.

— Илья, вы практически во всех участницах сомневались, чувствовали подвох. А в той девушке, которую выбрали, вы тоже сомневались?

— Конечно. Более того, чтобы сделать выбор в эту сторону, мне надо было победить себя. У меня были сомнения. Целую ночь я провел в храме, молился и сделал выбор сердцем. Я просто понял, что уже не могу жить без этого человека.

Девушка, которую я выбрал, — самый искренний, честный и благородный человек. Это женщина из крови и плоти, она не говорила, а действовала. Мы прошли все этапы: недоверие и доверие, уважение, забота. И сейчас мы вместе. Не на экране — мы в жизни уже вместе. Я пишу сценарий, в котором описываю нашу историю, что-то вроде «Жизнь после шоу». Может быть, из этого потом получится спектакль, может, фильм, не знаю. Вы себе не представляете, через что нам пришлось пройти, с чем столкнуться. Но я не жалею ни секунды. Да и как я могу жалеть, когда я самый счастливый человек на свете! Я обрел то, о чем мечтал.

— Вы хотите сказать, что задумываетесь о женитьбе?

— Я не хочу ничего сказать. Я и так уже много чем поделился. Я никогда не афишировал свою личную жизнь, а тут даже шоу в Грузию привез, только потому, что случились реальные чувства.

В финале мы окажемся в крепости Рабат, что в Месхетии. Там начался мой род. А продолжать его некому, кроме меня. Весь год меня бабушка убеждала взять фамилию папы – Месхи. Мама дала свое разрешение, сказала, что пришло время стать сыном своего отца.